Владимир Цвиль: «В центре кассетного скандала»
Отрывки из книги. Часть 2
Оригинал
этого материала
© "Главред",
07.09.04
Глава 5. Под прицелом спецслужб
![]() |
Владимир Цвиль |
Уже после начала кассетного скандала я
вернулся в Украину для того, чтобы отвезти
в Киев Иванку. Жене требовалось оформить
новую визу. В ходе поездки я подвергся
допросу в львовском управлении СБУ, а
когда вернулся в Штарнберг, был вызван на
беседу в криминальную полицию. Немцы
возбудили уголовное дело по факту якобы
незаконного пребывания Мельниченко в
Германии. Одновременно на меня начали
выходить сотрудники БНД и СБУ. Всех
интересовал ответ на вопрос: где находится
майор Мельниченко и его записи?
После того, как грянул скандал, СБУ и
Генпрокуратура занялись расследованием
дела о прослушивании кабинета Президента.
В первую очередь компетентные органы
старались выяснить, куда скрылся
Мельниченко. Изучив документы с пунктов
перехода государственной границы,
сотрудники львовского СБУ быстро
заподозрили, что я имел к этому отношение.
Дело в том, что, сопровождая майора за
рубеж, я дважды пересекал пункт пропуска «Шегини»
– выехал из Украины и вернулся назад. В СБУ
знали, что я был активным членом соцпартии
и помощником Мороза. Связав эти факты, они
пришли к выводу, что это я организовал
выезд Мельниченко. И, следовательно, знаю
его настоящее местонахождение.
Позже я узнал, что меня “вычислил”
Верховский из управления СБУ в Львовской
области. Он затем поднялся на этом деле,
перешел на службу в Киев, повысился в
звании.
СБУ также установило, что в Киеве я
неоднократно звонил майору в период,
предшествующий его отъезду.
Соответствующая информация выявилась при
проверке звонков на мобильный телефон
Мельниченко. Кстати, это стало лишним
подтверждением того, что я не знал об
истинной цели его выезда из Украины.
Итак, довольно быстро о том, что я
причастен к побегу бывшего охранника
Кучмы, стало известно компетентным
органам. Они, во что бы то ни стало,
стремились установить местонахождение
Мельниченко. Разумеется, СБУ и
Генпрокуратура были заинтересованы найти
и допросить меня. После признаний
Мельниченко в Польше и заявления Мороза в
Верховной Раде я был внутренне готов к
неприятностям. На случай, если меня
арестуют, я решил придерживаться простой
тактики: не врать, но и всей правды не
говорить. В тот момент мне казалось, что
это будет оптимальное решение.
9 декабря 2000 года я должен был отвезти в
Украину Иванку и Татьянку. У Иванки в это
время закончился срок действия немецкой
визы, а новую визу для студентов
Украинского свободного университета
ставили только в Киеве. Мы выехали из
Штарнберга всей семьей. Дорога лежала
через Австрию и Венгрию на Чоп.
Поначалу я не собирался заезжать в Украину.
Предполагал расстаться с женой и младшей
дочерью не пересекая границы – чтобы кто-то
из знакомых забрал их там. Однако мы очень
быстро преодолели путь до Чопа, и я решился
самостоятельно довезти семью в Ивано-Франковск,
к моим родителям. В конце концов, думал я,
мою жену также могут задержать и допросить.
И поэтому будет лучше, если я поеду с ней.
Затем я планировал возвратиться в
Германию вместе с Ганнусей.
На границе нас задержали. Это случилось
ровно в полночь. Нашу машину – на этот раз
это был маленький «Ровер» Иванки -
направили отдельно от основного потока
транспорта. Пограничники долго проверяли
документы, забрали наши паспорта, бегали с
ними куда-то и звонили по телефонам.
Наконец, через полтора часа, разрешили
ехать дальше, но мы сразу же заметили, что
нас сопровождает какая-то машина. Она
ехала за нами всю дорогу до Ивано-Франковска.
Ощущать за собой слежку на безлюдной
дороге, в горах, ночью было крайне
неприятно.
Под утро мы приехали в Ивано-Франковск. Там
я оставил маленькую Татьянку своим
родителям, немного поспал и вместе с
Иванкой и Ганнусей выехал во Львов. Слежка
за нами не прекращалось.
Во Львове нас, наконец, задержали. При
въезде в город, на улице Зеленой, нас
окружили несколько милицейских машин.
Подполковник ГАИ предложил мне выйти из
автомобиля и предъявить документы.
Милиционеры догадывались, что дело
чрезвычайной важности: вокруг нас
собралось несколько экипажей ГАИ из
разных концов Львова. На дороге быстро
образовалась пробка. И в это время
появились двое молодых людей в спортивных
костюмах. Это были сотрудники СБУ –
Верховский (так я с ним впервые
познакомился) и какой-то кавказец. Было
воскресенье и, судя по одежде, их вызвали
прямо из дома. Спецслужбисты быстро
разогнали милицию и сопроводили нас в
областное управление. Туда же, во двор
управления СБУ, я был вынужден загнать
нашу машину. Так мы с женой оказались
внутри самого грозного сооружения во
Львове.
Пройдя по лабиринту из коридоров, мы
оказались в каком-то кабинете. На стене там
висел большой портрет Кучмы, а на
деревянном столе стояло несколько старых
телефонных аппаратов и печатная машинка.
Сотрудники СБУ суетились – видно, что у
них не было согласованного плана действий.
Вдруг раздался телефонный звонок: “Цвиля
на выход!” Я предположил, что меня сейчас
повезут в Киев. Однако у проходной
управления стояли два сержанта ГАИ. Они
предложили мне подписать протокол
задержания, со словами:
- Знаем мы эту контору. Завтра с вами что-то
случится, а мы будем отвечать.
В протоколе указывалось, что меня и мою
машину отконвоировали в СБУ. Это
обнадеживало. Я понял, что бесследно мы уже
не пропадем.
На допросе мы с Иванкой ничего не
рассказали о Мельниченко. Жена
действительно не знала ни майора, ни
событий вокруг него. А я доказывал, что
ездил за холодильником в Жешув и предъявил
свои таможенные декларации и накладные. Я
вел себя спокойно, понимая, что по большому
счету не совершал никакого правонарушения.
Допрос продолжался около четырех часов.
Нужно отдать должное сотрудникам СБУ:
выслушав наши с женой объяснения, они
разрешили мне покинуть Украину. Благодаря
этому, Ганнуся смогла пойти на следующий
день в гимназию. Хотя я не исключал и
других вариантов: меня вполне могли
задержать. Предвидя проблемы, я заранее
сообщил в Киев о ведущейся за нами слежке.
Во время задержания за меня хлопотал
Степан Хмара.
Вернувшись в Штарнберг, я лишний раз
убедился в том, что Львов – город разведок
и агентов. В Германии уже было известно,
что моя машина была остановлена во Львове
и попала во двор СБУ. Поэтому меня
побеспокоил сотрудник контрразведки –
федерального ведомства по защите
конституции Германии. Мне сразу же был
задан вопрос:
- Что делала машина со штарнбергскими
номерами на территории украинской
спецслужбы?
Я подтвердил факт моего задержания и
допроса в СБУ, не скрывая, что дело
касается скандала с обнародованием
записей Мельниченко. Сообщил, что СБУ
подозревает меня в причастности к вывозу
майора из Украины. Также заверил – и это
было правдой – что здесь, в Германии этого
человека нет. Однако мои неприятности
только начинались. Вскоре мною
заинтересовалась криминальная полиция.
Первая беседа с полицейскими состоялась в
кабинете ректора Украинского свободного
университета. Я не владел в нужной мере
немецким языком, поэтому пригласил
переводчика. Это была легендарная
личность - восьмидесятилетний профессор
Иво Полулях. В свое время он был призван в
дивизию «Галичина», но дезертировал
оттуда по идеологическим соображениям.
Был лично знаком с Бандерой и Шухевичем.
Иво не только переводил, но и угощал нас
кофе с коньяком, при этом рассказывая
анекдоты.
В разговоре с полицией я еще раз объяснил,
что майора в Германии нет. Однако, несмотря
на это, прокурором Баварии было возбуждено
уголовное дело по факту якобы моего
содействия незаконному въезду
Мельниченко на территорию Германии.
Вскоре пришла официальная повестка на
допрос - вызывал комиссар полиции Сабарай.
Это было неприятно. Раньше у меня не было
проблем с немецкими правоохранительными
органами.
На этот раз моим переводчиком стала
Ганнуся. Тогда она училась всего четвертый
месяц в штарнбергской гимназии. Поведение
моей дочки и её перевод находились в
центре внимания полицейских. Комический
оттенок происходящему добавлял следующий
факт: высокопоставленный полицейский,
который руководил допросом, был по
происхождению курдом. В его кабинете висел
большой портрет курдского лидера Оджалана.
С помощью моей десятилетней дочки он
искренне пытался вникнуть во все
хитросплетения дела Гонгадзе и тайного
прослушивания украинского президента. Эта
история показалась ему очень запутанной.
Со временем дело против меня было закрыто
– за отсутствием доказательств
пребывания майора на территории Германии.
Я понял, что настоящая причина моих
допросов была иная – немцев также
интересовало местонахождение Мельниченко.
Слухи о том, что майор прячется где-то в
Баварии, совершенно не соответствовали
действительности и причиняли мне огромные
неудобства. Однако их упорно
распространяли мои многочисленные
знакомые в Германии и Украине.
Незадолго до Нового 2001 года, ко мне на
улице в Мюнхене подошел какой-то человек,
поздоровался на чистом русском языке,
показал удостоверение немецкой разведки и
предложил побеседовать.
- А в чем собственно дело? - спросил я.
- Мы хотели бы получить доступ к
Мельниченко, - заявил он в ответ. - Мы в
курсе происходящего. Знаем, что это вы
организовывали его выезд из Украины и
поддерживаете с ним постоянный контакт.
Немецкое государство интересуют его
записи.
- А что именно? - уточнил я.
- Информация о прослушивании зарубежных
посольств и, в первую очередь, посольства
Германии. Агентура СБУ за рубежом и прочая
важная информация.
Я объяснил представителю спецслужбы, что
содействую контактам Мельниченко лишь с
политиками и журналистами. И
действительно, в то время я передал письмо
депутату бундестага Гансу-Юргену Доссу,
пытаясь привлечь его внимание к
расследованию дела Гонгадзе и судьбе
Мельниченко. Досс, с его слов, обратился с
официальным запросом в посольство Украины
в Берлине. Однако там заявили, что такого
человека, как Мельниченко вообще не
существует и что это все провокация.
Вообще мне показалось, что мой собеседник
был не из БНД, а из ФСБ – настолько хорошим
был его русский. Тем не менее, мы
встречались еще пару раз. Я не упускал
возможности пообедать за его счет в
ресторане. При этом собеседник пугал меня,
предупреждая, что на меня готовится
покушение. Говорил, что мою машину могут
взорвать, и советовал пользоваться
общественным транспортом. В конце концов,
он предложил мне деньги за доступ к
Мельниченко и назвал сумму в 100 тысяч. В
какой валюте - не уточнялось.
Забавно, что через несколько месяцев уже
Владимир Радченко предлагал мне 100 тысяч
за записи Мельниченко. В долларах. Речь шла
об официальной сделке, средства для
которой могли быть выделены из бюджета СБУ.
У меня сложилось впечатление, что
спецслужбы сговорились между собой и
называли одну и ту же цифру. В ответ мы с
Болданюком в шутку условились, что записи
стоят пять миллионов. От этой суммы мы
никогда не отступали, считая, что торг в
данной ситуации неуместен.
С начала кассетного скандала в Киеве
предпринимали отчаянные попытки найти
Мельниченко. Для этого постоянно
прослушивались телефоны лидера Соцпартии
и его окружения. Очевидно, СБУ удалось
перехватить мой разговор с Морозом,
предшествующий встрече Мельниченко с
делегацией парламентской комиссии.
Договариваясь со мной, лидер социалистов
позвонил в Штарнберг и попросил: “Нужно
отвезти больного к врачам”. Больным был
Мыкола, а врачами – народные депутаты Жир,
Головатый и Шишкин. На основе этого
разговора, в Киеве предположили, что
Мыкола находится в Баварии и живет у меня
дома.
Вскоре СБУ направила в Германию своих
лучших агентов – генералов Анатолия Шияна
и Валерия Кравченко. Разведчики должны
были определить местонахождение
Мельниченко и установить с ним личный
контакт. С этой целью они специально
прибыли в Штарнберг. Некоторое время
сотрудники СБУ наблюдали за моим домом и,
убедившись, что Мельниченко здесь нет,
попробовали начать со мной переговоры.
Однако им не удалось войти ко мне в доверие,
и они возвратились в Киев. Верховский
потом рассказал мне, что, отчитываясь
перед центром, генералы сообщили: “Мельниченко
в Штарнберге нет. А с Цвилем договориться
невозможно”. Но на этом попытки СБУ
связаться со мной не закончились.
Через несколько дней ко мне в Штарнберг
позвонил сам Верховский. Он сообщил, что
служба располагает информацией о
возможном покушении на Мельниченко. Эта
опасность якобы исходит от криминалитета.
Верховский предложил мне срочно
встретиться с ним в Будапеште - у него не
было шенгенской визы. Сказал, что вместе с
ним прилетит генерал СБУ. Я ответил, что
подумаю над его предложением.
Верховский повел себя во Львове по-джентельменски,
отпустив меня с Ганнусей в Штарнберг. И я
был очень признателен ему. Этот поступок, в
первую очередь, повлиял на мое дальнейшее
отношение к СБУ. Хотя, скорее всего,
соответствующее решение принимал не сам
Верховский, а кто-то в Киеве. Тем не менее, я
решил принять его предложение.
Взвесив все доводы за и против, я пришел к
выводу, что поступаю верно. В конце концов,
рассудил я, события вокруг Мельниченко
являются делом особой важности и
находятся в сфере прямой компетенции СБУ.
Деркачу я не доверял, но надеялся, что в
службе есть профессионалы, которые
руководствуются государственными
интересами. Мне было любопытно
ознакомиться с их позицией. Кроме того, я
верил, что СБУ наверняка знает, кто убил
Гонгадзе.
Договорившись с Верховским, я сразу же
поставил в известность о предстоящей
встрече социалистов. Для этого я связался
с Шибко.
У СПУ традиционно были тесные связи с
коллегами-социалистами в Венгрии.
Накануне скандала Мороз со своим
помощником дважды посещал Будапешт.
Поэтому я попросил Шибко организовать мне
там какое-то надежное прикрытие. Я помнил о
предупреждении БНД и опасался провокаций.
Венгрия в то время поддерживала
безвизовый режим с Украиной и Россией и
была открыта для разных сомнительных
элементов.
Шибко выполнил мою просьбу. В Будапеште
меня встретили двое бывших сотрудников
венгерских спецслужб. Под их охраной я
отправился на условленную встречу.
Сотрудники СБУ ждали меня в ресторане.
Первым делом Верховский представил мне
Степана – он оказался высокопоставленным
генералом из Киева. Постепенно завязалась
беседа. Вскоре, убедившись, что мне ничего
не угрожает, венгры оставили нас наедине.
Уходя, они сказали, что оставляют меня в
кругу друзей.
И действительно наше общение было весьма
теплым. Выяснилось, что собрались земляки
– все были родом из Прикарпатья. Я – из
Калушского района, Степан – из Коломыи, а
Верховский – из областного центра. Выпив
за знакомство, мы приступили к деловым
переговорам.
Как и ожидалось, Верховского и Степана, в
первую очередь, интересовало
местонахождение Мельниченко. Они
предложили установить с ним прямой
контакт на случай, если у СБУ появится
какая-то срочная информация. Убеждали, что
жизнь Мельниченко в опасности и это очень
беспокоит Киев, поскольку, случись
неладное, подозрения падут на службу. Мои
собеседники заявили, что уполномочены
вести переговоры от имени Леонида Деркача.
Я пояснил, что прямым выходом на
Мельниченко обладает Мороз, и предложил им
свести главу СБУ напрямую с лидером
социалистов. Если они договорятся между
собой, подчеркнул я, то сообщу сведения о
местонахождении майора и его контактный
телефон. Я немедленно дозвонился Морозу и
сообщил о поступившем предложении. Он
согласился переговорить с Деркачем.
Сотрудникам СБУ, в свою очередь, связаться
с шефом не удалось. Его мобильный не
отвечал. На этом и разошлись.
Как выяснилось, у председателя СБУ были в
тот момент более важные дела. Опозоренный
историей с прослушиванием кабинета
Президента, Деркач полетел в Москву на
празднование юбилея Службы Внешней
Разведки России. И в то время, когда его
подчиненные пытались договориться о
выходе на Мельниченко, их шеф пил
шампанское в Москве.
Отправившись на встречу в Будапешт, я
оставил десятилетнюю дочь одну в
Штарнберге. У меня заканчивались наличные
деньги и я, если честно, рассчитывал, что
дорожные затраты компенсируют гости из
Киева. Но не тут то было. Сотрудники СБУ
вылетели в Венгрию в спешке, без
командировочных. Степан и Верховский
поклялись, что у них на двоих осталось сто
долларов. Поэтому мне пришлось заплатить
за ужин. И это было большой ошибкой – денег
у меня едва хватало на бензин.
Назад в Германию я ехал ночью. Чтобы
сэкономить горючее, постоянно выключал
мотор и катился на нейтральной передаче.
Боже мой, злился я. Что это за спецслужба?
Приехать за границу без денег? С кем я
связался?
Я не успевал к утру домой, как обещал
дочери. Вдобавок ко всему закончилась
зарядка на мобильном. Поэтому я
останавливался у каждой заправки и звонил
Ганнусе, чтобы разбудить ее в школу. В
конце концов, до Штарнберга я еле добрался
– моя машина остановилась в 200 метрах от
дома. Пришлось ее толкать.
Так я стал "агентом" СБУ. О моих
контактах со спецслужбой стало известно в
Киеве, ведь я ничего не скрывал ни от
Мороза, ни от Шибко. Несмотря на это,
социалисты зачислили меня в разряд
неблагонадежных...