Компромат.Ru ^®

Владимир Цвиль: «В центре кассетного скандала»

Отрывки из книги. Часть 11

Оригинал этого материала
© "Главред", 14.10.04

Глава 4. Мыкола Мельниченко и Владимир Болданюк. Полтора года спустя.

В январе 2004 года Мельниченко прибыл с ответным визитом в Мюнхен. Программа пребывания в Европе была обширной. Планировалось принять участие в нескольких важных мероприятиях. Но главным для Мыколы, как и раньше была встреча с Болданюком. С тех пор, как Мельниченко покинул Чехию в апреле 2001 года, он постоянно стремился  встретиться с Володей.  Первая встреча состоялась летом 2002 года в Вене. Мыкола попросил моего друга отдать ему записи, но получил отказ. С тех пор Болданюк с майором практически не общались – ни по телефону, ни по электронной почте. В конце января 2004 года, после долгой разлуки, Мельниченко вновь встретился с Болданюком. Для этого мой друг специально приехал из Остравы в Штарнберг.

Во время моего приезда в Вашингтон, мы с Мыколой условились продолжить переговоры о получении 250 тысяч долларов в Германии. Пригласив Мельниченко в Мюнхен, я пообещал устроить ему серию консультаций со знакомыми немецкими бизнесменами – возможно, кто-то из них возмется профинансировать наш проект. Вскоре появился дополнительный повод для встречи: стало известно, что на 19-20 февраля 2004 года запланирован официальный визит в Берлин президента Украины. Узнав об этом, я сделал вывод, что майор обязательно появится в Европе. Поездки Кучмы на Запад он всегда воспринимал как личный вызов.

Понимая, что интерес к его записям неуклонно падает, Мельниченко был вынужден рекламировать себя самостоятельно. Прежде всего он старался демонстрировать свое присутствие во время зарубежных визитов Кучмы. Обычно Мыкола проводил пресс-конференции, устраивал демонстрации и пикеты, напоминая иностранным журналистам о деле Гонгадзе и проданных в Ирак «Кольчугах».

Весной 2001 года, перед отлетом в США, Мельниченко пообещал Болданюку, что обязательно вернется и отблагодарит его. Майор заявил, что мой друг спас ему жизнь и теперь он вечный должник чешского бизнесмена. Володя в ответ отшучивался:
– Мыкола, сделай лучше то, что ты всегда обещал, измени жизнь в Украине вместе с командой Мороза. Цвиль в это не верит, а мне интересно посмотреть, что у тебя выйдет.

Обосновавшись в Штатах Мельниченко, старался поддерживать постоянную связь с Володей. Поначалу они переписывались через Интернет, используя какие-то пароли и шифры. Со временем Мыкола начал открыто звонить в Остраву. Рассказывая о своих проектах, он уверял Болданюка, что вскоре заработает миллионы и неизменно просил его передать оставшиеся записи. Он всегда говорил, что там есть много новой информации, которая поможет ему в работе.

В своих посланиях майор анализировал результаты своей деятельности, утверждая, что сумел повысить уровень демократии в Украине. Володя не мог с этим согласиться и возражал Мыколе, что тот полностью утратил реальность и живет в какой-то сказке. Болданюк каждое утро начинал с чтения «Украинской Правды» и других изданий, и неплохо ориентировался в событиях в Украине.

После отъезда Мельниченко в США он встретился с Володей летом 2002 в Вене. Мельниченко приехал в австрийскую столицу из Лондона, за деньги Березовского.  Попросив о встрече, Мыкола рассчитывал уговорить моего друга вернуть ему архив записей.

В Вене Болданюк и Мельниченко провели несколько часов, гуляя вместе по городу. Мыкола убеждал моего друга, скoлькo он уже сдeлaл дoбрoгo для Украины. Володя в ответ попросил его конкретно указать, что он сделал. Мой друг считал, что пока не видно никаких результатов, и наоборот – Мыкола только все испортил. По мнению Болданюка, Мыкола и его союзники-политики не сумели правильно распорядится записями. Поэтому кассетный скандал не принес ничего хорошего Украине. Мыкола продолжал фантазировать и заявлял, что весь прогресс в политической жизни в Украине основан на его деятельности. Майор, как обычно говорил, что самое главное – бомбить Кучму и Кучма тогда уйдет.

Все как всегда закончилось на том, что Болданюк попросил Мыколу показать реальные результаты его работы. Только при этом условии может идти речь о возвращении ему архива. Володя заявил, что по-прежнему не знает на кого, с кем и для чего работает Мыкола и нет никаких гарантий того, что его записи не попадут в плохие руки и не будут использованы против Украины.

На этом Болданюк и Мельниченко расстались.

На следующий день в Вену отправился знакомый Володи по имени Рене – один из тех, кто охранял майора во время проживания в Чехии. Он привез Мыколе несколько копий с дисков и письмо моего друга. Рене встретил Мельниченко в обществе Рудьковского. Прочитав письмо Болданюка, они буквально вышли из себя. Рудьковский заявил, что сейчас вместе в майором отправиться в Остраву и лично выяснит отношения с Болданюком. Рене предупредил, что мой друг их не примет и, в случае визита непрошеных гостей, обратится в полицию. Тогда Мыкола сочинил ответ Володе и передал его в Остраву. Мельниченко писал, что искренне не понимает причину недоверия к нему .

С этого момента их отношения окончательно похолодели – Болданюку надоело заниматься инструктажем майора.

Со времени встречи в Вене, Болданюк отвечал ему по телефону редко, кассетную тематику не обсуждал вообще, а лишь ограничивался регулярными поздравлениями с праздниками и днями рождения Мыколы, Лили и Леси.

Разлука майора с Болданюком продолжалась до февраля 2004 года. Узнав, что майор собирается в Мюнхен, мой друг решил повидать Мельниченко. Эта встреча должна была стать большим событием для них.

Володя со всей серьезностью относился к предстоящей встрече. Во-первых, ему было любопытно взглянуть на Мыколу. Он предполагал, что мировоззрение Мельниченко наконец изменилось. Надеялся, что майор за прошедшее время интеллектуально возмужал и дозрел к серьезному разговору. По-видимому, рассчитывал мой друг из Чехии, можно будет серьезно поговорить с ним о судьбе его архива.

Болданюк приехал в Штарнберг вечером. Он вынес из своей машины костюмы и тщательно отглаженные рубашки. Аккуратно развесил их в своей комнате. Судя по всему, Володя рассчитывал погостить у нас с Иванкой несколько дней.

Иванка специально приготовила для гостей торжественный ужин. Долгожданная встреча Мельниченко и Болданюка состоялась в гостиной, у празднично накрытого стола. Сначала они пожали друг другу руки, потом стали обниматься и даже поцеловались. Затем мои гости начали неторопливую беседу за ужином. Мельниченко изо всех сил старался выглядеть представительно и пытался продемонстрировать Володе свою солидность. Начал хвастаться своими связями в Америке,  рассказывать о каких-то новых фантастических проектах.

Болданюк ожидал от него совсем другого поведения. Он хотел сначала завести разговор о жизни, о семье. Хотел узнать, как живет сейчас Мыкола, как устроилась в Америке Лиля, как растет их дочь Леся. Вместо этого майор изо всех сил старался подчеркнуть собственное высокое реноме за океаном.
– Да я, в Америке, – повторял Мельниченко, – да у нас, в Штатах…. Да меня в Госдепартамент каждый день приглашают!

С некоторого момента Болданюк перестал поддерживать разговор с Мыколой. На его реплики отвечал только кивками головы. Было видно, что диалога между ними не получилось.

После ужина мой друг решил прогуляться по улице. Увидев это, майор быстро оделся и устремился вслед за ним. Вероятно, он предположил, что настало время для беседы тет-а-тет и рассчитывал поговорить о судьбе оставленных в Чехии записей. Однако, выйдя из дома, Мельниченко, внезапно заметил машину Болданюка. Это был красивый черный джип «Мерседес» М-серии.
– Новый? – поинтересовался Мельниченко.
– Угу, – кивнул Болданюк.
– У нас в Штатах, кстати, это довольно дешевая машина считается!

Переночевав, наш гость рано утром собрал все свои вещи и перенес обратно в машину. Прощаясь с Иванкой, Болданюк шепнул ей на ухо:
– Если ты можешь все это вынести, терпи! Если не можешь – убегай отсюда в Остраву.



Глава 5. Страсбург: битва за Украину.
Мельниченко решил, что я обязан обеспечить ему поездку на сессию ПАСЕ. Кроме того в Страсбурге находился Европейский Суд, который рассматривал дело Мельниченко против Центризбиркома Украины. Также он потребовал встречи с немецкими бизнесменами.

Как только Болданюк уехал в Остраву, возмущенный майор заявил:
– Все. Едем в Страсбург!
– Зачем? Может быть, отдохнешь с дороги? – спросил я.
– Там начинается сессия ПАСЕ. Мне нужно встретиться с Северинсен!
– Где? В холле или буфете? Она тебя ждет?
– Володя, ты ничего не понимаешь! Поехали в Страсбург!

Мыкола напомнил, что мы подписали с ним контракт в Вашингтоне и наши отношения должны строиться на основе этого документа. Поэтому он решил, что я обязан обеспечить его поездку на сессию ПАСЕ. Кроме того, в Страсбурге находился Европейский суд, который рассматривал дело Мельниченко против Центризбиркома Украины.

Пришлось пообещать Мыколе, что мы обязательно попадем в Страсбург. Но сначала нужно будет уладить мои неотложные дела. На то время я опять занимался бизнесом –  моя дипломатическая карьера оказалась непродолжительной. Причина увольнения была банальной – я не сработался с начальством. За годы свободного плавания на волнах кассетного скандала, я полностью отвык от бюрократии.

Подумав, я решил вместе с майором посетить сессию ПАСЕ. Было интересно – там собирались обсуждать политическую реформу в Украине, предполагались выступления наших представителей. В поездке нас с Мыколой сопровождал Андрей Захаркив – он был личным переводчиком майора.

По пути в Страсбург состоялось знакомство Мыколы с Россом.

Во время визита в Америку я пообещал свести  майора с заслуживающими внимания немецкими бизнесменами. Для начала я решил познакомить Мельниченко с Россом, представив его как серьезного предпринимателя, который работает в Украине с Ринатом и Юлей.

Встреча Мельниченко с футбольным магнатом состоялась у него дома,  недалеко от Франкфурта на Майне. Атмосферой встречи была любовь к Украине.

Каждый из них думал, что сможет заработать на другом миллионы, но не представлял как это сделать. И поэтому рассчитывали просто обмануть друг друга. Так думали и Мыкола и Росс. В результате их деловая встреча завершилась безрезультатно.
Сессия ПАСЕ проходит в Страсбурге совершенно открыто: все желающие могут посещать заседания и наблюдать за ними с балкона. Обеспечивается даже синхронный перевод выступлений на основные европейские языки. Для того чтобы попасть в Дом Совета Европы достаточно предъявить свой паспорт. Мельниченко мне не поверил и решил с вечера заказать себе специальный пропуск. Ему обещал помочь Виталий Шибко.

На следующий день Мыкола долго спал – продолжалась акклиматизация после перелета через Атлантику. Мы встретились с ним уже на сессии. Майор с гордостью продемонстрировал свой пропуск. Я удивился:
– Зачем тебе это? Я просто так прошел.
– Да что ты понимаешь, – заявил майор. –  Это – специальный пропуск!

Оказавшись внутри здания Совета Европы я первым делом подошел к Симоненко. Мне хотелось прояснить одну важную деталь. Ходили слухи о том, что майор прежде чем обратиться к Морозу, предлагал кассету с записями разговоров Кучмы о Гонгадзе разным политикам. Одним из них был лидер Компартии Украины.

Перед началом прений Симоненко был крайне возбужден:
– Владимир Иванович, вы же понимаете, что если сейчас мы не защитим Украину, то нам конец! Это все равно, что проиграть Великую Отечественную . Мы не имеем права проиграть эту битву.

Внимательно выслушав рассуждения главного коммуниста  (он любит много говорить),  я перевел разговор на Мельниченко:
– Здесь Мельниченко сегодня будет. Он хочет с вами встретиться.
– Ну, а что мне с ним говорить?
– Так вы же, говорят, с ним встречались тогда – в дождливую погоду.
– Я все могу рассказать! Но пускай сначала Мороз все расскажет, как это было. И вообще пусть он всем этим не спекулирует, потому что рано или поздно этому придет конец.

С этими словами Симоненко поспешил в зал, а я – на балкон. Началось заседание сессии.

Сидя на балконе, я внимательно наблюдал за происходящим. Это был театр одного актера: Головатый против всех. Головатый хорошо знал английский язык, умел грамотно изложить свою мысль и донести ее аудитории. Кроме того, он давно и основательно изучал систему западной демократии. В этом вопросе он до сих пор - главный эксперт в Украине.

Кроме Головатого из украинских депутатов выделялся Зварич. Он покорил делегатов ассамблеи своим изысканным английским. Начиная свое выступление, он заявил:
– Я родился в Америке и поэтому знаю цену истинной демократии.

Присутствующие сразу же встрепенулись: интересно, что это за американец из Украины, который будет учить нас, европейцев, демократии? Это был единственный момент за все выступление Зварича, когда зал оживился. Затем все вновь погрузились в полудрему. До тех пор, пока слово не дали Петру Симоненко. Перед этим он долго тянул руку вверх,  как отличник в школе.
– Хочу официально заявить всем присутствующим, – начал свое выступление лидер коммунистов, – что в Бабином Яру евреев расстреливали не фашисты, а нашисты. Их сегодня представляют в Украине Виктор Ющенко, который рвется к власти.  

Его сразу же оборвал председательствующий – президент ассамблеи Совета Европы.
– Извините, но это не по теме!

Однако переводчики уже успели перевести слова Симоненко. Услышав это заявление, зал зашевелился. Все были удивлены. Немецкая делегация, как по команде повернулась к Симоненко. На лицах немцев читался немой вопрос:
– Быть может, не только мы должны выплачивать компенсации за Холокост, но и украинцы тоже?

По ходу прений выступали и другие представители украинской делегации: Костенко, Олийнык, Рыбак. В первом ряду сидели Грищенко, Мартынюк и Задорожный и с умным видом что-то записывали.

Постоянно комментировал все выступления ораторов и оппонировал им депутат Юрий Писаренко – бывший олимпийский чемпион по штанге. Защищая официальную Украину, он бурно опротестовывал все тезисы Головатого. При этом Писаренко полностью вошел в роль и был несказанно доволен, что находится в центре внимания зала.  Реагируя на реплики выступавшего, он постоянно возмущался:
– Ну, ё... твою мать!

Переводчики в кабинах хорошо понимали что он имел в виду, но не переводили. У меня сложилось впечатление, что Писаренко был настолько возмущен поведением Головатого, что вот-вот сорвется с места и побежит бить его прямо в зале. Но самое удивительное, что когда был объявлен перерыв, вся украинская делегация была едина. Писаренко в кулуарах прекрасно ладил с Головатым и Зваричем. Симоненко спокойно общался с Костенко. Казалось, что они на самом деле хорошие друзья, а то, что происходит в зале – это просто театр. Только кому он нужен? – думал я.

Обсуждение в Страсбурге украинской политреформы завершилось тем, что депутат Госдумы России Рогозин, подытожил:
– Что мы здесь обсуждаем? Украина еще не определилась, может ей еще царь понадобиться!

Мельниченко, в отличие от меня, дебаты на сессии не интересовали. Он занимался тем, что демонстрировал свое присутствие в Страсбурге. Майор стоял на ступеньках вместе с Сергеем Лещенко из «Украинской Правды» и следил – кто из делегатов обращает на него внимание. Ему казалось, что все присутствующие заметили его и собираются к нему подойти. Но когда начался перерыв, таких желающих не оказалось. Майор был никому не нужен. Тогда он сам остановил проходящего Головатого. Как известно, тот занимался делом Мельниченко, которое находилось в производстве в Европейском суде в Страсбурге. Мельниченко получил убедительное заверение – через два месяца он станет депутатом Верховной Рады.

Когда заседание закончилась и делегаты начали расходиться, мы спустились в буфет. Там мы встретили уставшую Ханну Северинсен, которая решила выпить стакан сока. Пользуясь возможностью, я подозвал Мельниченко, представил майора и они пару минут пообщались через переводчика. Вот это и была вся их долгожданная встреча.

Тем временем, я подошел к Александру Задорожному. Мы были немного знакомы со времени моей учебы в дипломатической академии. Я сказал ему:
– Александр, передайте Виктору Пинчуку, что я хочу встретиться с ним и переговорить. Эта просьба исходит от Мельниченко.

Дело в том, что Мельниченко, после того как поругался с Жиром, постоянно твердил мне: дело можно иметь только с Кучмой. Напрямую. Без посредников. И поэтому я старался вести переговоры с президентом. Однако в последнее время Мельниченко изменил свою точку зрения и заявил, что все решает только Пинчук. Задорожный записал себе мои координаты и пообещал, что обязательно передаст мое сообщение Виктору Пинчуку. После этого я добавил:
– Я не делаю из этого никакого секрета. Если нужно, вы можете сообщить об этом Медведчуку.

Мой собеседник отмахнулся:
– Он меня не интересует. И вообще – причем тут Медведчук?

Однако Пинчук не перезвонил мне - ни через неделю, ни через месяц. Со временем, я понял, почему олигарх занял такую позицию: он и так потратил слишком много денег, защищая “папу”. И это не принесло никаких ощутимых результатов.

Летом 2001 года Пинчук заплатил четверть миллиона долларов детективам из частного американского агентства «Кролл». Они специально приехали в Украину, чтобы расследовать дело Гонгадзе. Пообщавшись с украинскими журналистами и посетив кабинет на Банковой, американцы пришли к многозначительному выводу: не существует никаких свидетельств причастности Кучмы к пропаже и убийству журналиста, кроме записей Мыколы Мельниченко. Которые, в свою очередь, не могли быть сделаны из-под дивана.

Затем олигарх заплатил сто тысяч долларов журналисту Чарльзу Кловеру за съемки документального фильма о кассетном скандале. Американец поработал на совесть. Даже нашел меня в Штарнберге и уговорил дать интервью. Правда, в окончательную версию фильма «Пи-Ар» мой рассказ почему-то не попал. Заранее предполагалось, что бенефисом Кловера будет интервью с Мельниченко. Журналист прекрасно знал, какие вопросы нужно задавать Мыколе, чтобы поставить его перед камерой в неудобное положение. Однако майора выручил Купчинский, заранее предупредив о готовящейся провокации. С Кловером майор не встречался, как впрочем, и с «Кроллом».

В результате все старания Пинчука добиться «правды» в кассетном скандале, действуя публично, провалились. Сделав соответствующие выводы, олигарх решил прибегнуть к закулисным методам. Для этого он договорился с Жиром. Однако глава парламентской комиссии его кинул…

Сотрудничество с Жиром стало последней попыткой зятя президента Украины вмешаться в кассетный скандал. После этой мутной истории, Пинчук окончательно махнул рукой на это все и не желал более участвовать в переговорах по поводу записей.

Глава 6. Саакашвили, суши и «Колизеум».

Когда я был в Вашингтоне, Мельниченко проинформировал меня о своих тесных связях с Михаилом Саакашвили. Майор фамильярно называл будущего грузинского президента Мишей и утверждал, что это его близкий друг. По словам Мыколы, он лично участвовал в подготовке революции в Грузии и Саакашвили взял власть благодаря его стараниям. Заинтригованный, я поинтересовался:
– А как вы вообще познакомились?

Майор пояснил:
– Миша – это лучший друг моего адвоката. Они в одной конторе работали.

Действительно, во время своего пребывания в США Михаил Саакашвили работал в юридической компании, которую возглавлял Скотт Хортон – действующий адвокат майора.
– Кстати, ты читал мое приветствие грузинскому народу? – вел Мельниченко дальше.
– А что, грузинский народ тебя знает? – удивился я.
– Какая разница? – возмутился майор, – главное, что это пример для Украины. У нас тоже должна быть революция: люди должны выйти на улицу и свергнуть Кучму.

Слушая рассказы Мельниченко о президенте Грузии, я начал верить в то, что они знакомы.  Кто знает, рассуждал я, возможно Саакашвили действительно встречался с ним в Штатах и консультировался по каким-то вопросам …

Об этой истории я вспомнил когда, обсуждая предстоящий визит в Европу, майор пожаловался мне по телефону:
– Ты вечно перебиваешь мне важные планы. У меня личное приглашение от Саакашвили на его инаугурацию. Я должен быть в Грузии.
– Ничего страшного, – парировал я, – полетишь в Тбилиси из Мюнхена. Можешь меня с собой взять.

И вот удивительное стечение обстоятельств: в Страсбурге майор случайно столкнулся с грузинским президентом.

Прибыв в Страсбург и разместившись в отеле, мы первым делом решили прогуляться по городу. Мельниченко, как обычно, был очень надоедливым и я попытался от него оторваться. Проходя по улице, я увидел старинное здание, в котором было полно людей. Оттуда доносилась музыка, и я сообразил, что там происходит прием иностранной делегации. Думаю так: сейчас зайду туда, перекушу, выпью вина, и заодно отдохну от майора.

Я был прилично одет – пиджак, галстук и, поэтому, без проблем попал на фуршет. Как и предполагалось, в зале проходил прием для дипломатов. Страсбург – город политиков и дипломатов, и в этом не было ничего удивительного. Ем, пью вино. Через минут пятнадцать появился Андрей. Он тоже не выдержал и решил скрыться от майора. Чтобы Мыкола не потерялся, я сразу набрал его мобильный:
– Подожди еще немного, сейчас вернемся, – говорю ему.
– Ой, Володя, идите скорее сюда, – прокричал в ответ майор, – тут такое произошло! Скорее, сейчас я вам все расскажу!

Наспех закончив трапезу, мы с Андреем вернулись на улицу.
– Мыкола, что случилось? – поинтересовался я.
– Меня с Мишей познакомили!
– С каким Мишей? – не понял я.
– С Мишей Саакашвили! Прямо здесь! Он из церкви выходил вместе с женой. Гулял по улице. Охрана была! Он сам ко мне подошел!

Лицо Мыколы светилось от счастья. Как выяснилось, его познакомил с Саакашвили корреспондент «Украинской Правды» Сергей Лещенко. Во время нашего с Андреем отсутствия он опекал майора. Журналист когда-то брал интервью у  грузинского президента и Саакашвили узнал его, встретив на улице в Страсбурге. Пользуясь случаем, Лещенко представил ему майора.

Мельниченко родился под Киевом недалеко от Василькова. Этот городок и окрестные села всегда славились своими свиньями. Когда я покупал сало на Владимирском рынке и интересовался откуда продукт, продавцы с гордостью отвечали:
– Из Василькова!

Считалось, что васильковское сало наилучшее на Киевщине.

Во время пребывания в Чехии, Мельниченко постоянно звал меня на “горилку с салом”:
– Владимир Иванович, ну когда вы, наконец, приедете? – интересовался майор по телефону, – сядем за стол вместе, выпьем горилки с салом! Все ждет!

Несмотря на свой восторг от Чехии, местные блюда, которыми его иногда угощал Болданюк, Мыколе не нравились. Поэтому, думал я, любовь к украинской кухне и выпивке майор сохранит навсегда. Даже за океаном. Но не тут то было.

Став американцем, Мельниченко коренным образом изменил свои кулинарные вкусы. Когда я в первый раз посещал Мыколу за океаном, он еще не определился с новыми предпочтениями. Вероятно, растерялся от разнообразия – его дом в Нью-Йорке окружали японские, тайские и латиноамериканские рестораны. Но про горилку с салом он уже не вспоминал.

Во второй приезд в Америку я понял, что выбор был сделан. Новым любимым блюдом Мельниченко стало суши. Мыкола неизменно тянул меня в японские рестораны и предлагал есть сырую рыбу. Изучая меню, он выбирал несколько суши и заказывал себе полную тарелку.
– Вы там, в Европе ничего не понимаете в кухне, – говорил Мельниченко, – я теперь ем только суши!

Оказавшись на время в Германии, Мыкола стал тосковать за любимым блюдом и все время просил отвести его в японский ресторан. Я пытался возражать. Объяснял, что не люблю морскую рыбу и предпочитаю местную, баварскую кухню, поскольку она похожа на украинскую.
– Да что ты понимаешь, – возмущался майор, – ты вообще не разбираешься в еде! Только суши. Вся Америка сейчас ест суши!

В Германии практически все знают английский. Поэтому Мыкола обращался к немцам самостоятельно, практикуя свое американское произношение. Правда, его не всегда понимали и обращались за переводом ко мне. Как правило, я приходил на помощь и выручал майора. Но однажды я попал в трудное положение.

Мы зашли в бир-гартен – по-немецки “пивной сад”. Это типичный баварский ресторан под открытым небом, где немцы пьют пиво литровыми кружками и закусывают сосисками с капустой. Подозвав официанта, Мельниченко попытался ему что-то объяснить. Его, как всегда, не поняли.  
– Да они тут английский совсем не знают! – пожаловался майор.
– А что ты сказал? – поинтересовался я.
– Я спросил, есть ли у них в меню суши, – ответил Мыкола.

В Вашингтоне Мельниченко водил меня с Андреем Захаркивым в американскую сауну. Это была его давняя традиция – проводить там важные переговоры. Майору казалось, что его везде подслушивают. Поэтому он старался говорить о делах только в сауне. Поддавшись на уговоры майора, мы поехали в какой-то банный комплекс вблизи Вашингтона. Сауна там оказалась маленькой – как туалет, по размерам, а бассейн – хуже, чем в любом украинском областном центре. Было полно людей, детей. Стоял шум, гам. Негры плевались прямо в воду. В туалете воняло. Короче, мне, привыкшему к немецкой чистоте и аккуратности, там очень не понравилось.
Когда майор прилетел с ответным визитом в Германию, я решил показать ему немецкую сауну и специально для этого повез его в Аугсбург. Этот город находится недалеко от Мюнхена и славится своей древней историей. Большинство городов в Германии основали еще римляне, и поэтому здесь считается модным оформлять разные заведения в античном стиле.  

Комплекс отдыха «Колизеум» в Аугсбурге был спроектирован на манер древнеримских терм – бань, где отдыхали римские патриции. Там было несколько просторных саун, а также – бассейны, гроты, джакузи, массаж. В зале играла приятная современная музыка. Люди наслаждались отдыхом, развалившись на лежаках – точно как в Древнем Риме. Расслабляясь, попивали пиво, закусывали. Все были совершенно голыми. Нужно сказать, что Германия – единственная страна, где в сауну ходят обнаженными и мужчины и женщины. Заходить туда в трусах запрещено. Немцы считают это опасным для гигиены.

Специально для посетителей в «Колизеуме» работали жрицы любви, которые прогуливались по залу и ненавязчиво предлагали свои услуги. Понравившуюся девушку можно было пригласить в комнату отдыха. Сервис стоил всего 50 евро. Иногда интимное общение происходило прямо в зале – это допускалось правилами и никого не смущало. Все это великолепие резко контрастировало с отдыхом, который майор предлагал в Вашингтоне. Я специально повел его в это место, рассчитывая сбить с Мельниченко его велико-американскую спесь.

Увидев, что при входе в «Колизеум» люди раздеваются догола, майор смутился, но понял, что отступать уже поздно. Быстро сняв одежду, он устремился в сауну – я еле поспевал за ним. После сауны я нырнул в бассейн, а когда поплавал, выяснилось, что Мыкола куда-то исчез. Я долго искал его по залу и решил, что он уединился где-то в комнате отдыха. Ну что ж, подумал я, ничто человеческое нам не чуждо. Однако, в действительности, майор отправился на массаж.

Массажистка в «Колизеуме», по случайности, оказалась родом из Украины. Ее звали Маша. По ходу процедуры Мыкола разговорился с симпатичной блондинкой. Да так, что вскоре к ней образовалась очередь из посетителей. Обнаружив его на массажном столе, я услышал, как Мыкола увлеченно рассказывал  девушке о преступном режиме Кучмы. Несколько голых немцев скромно стояли рядом и ждали, когда клиент, наконец, закончит свой сеанс.

В целом, «Колизеум» Мельниченко очень понравился. Когда мы возвращались домой он согласился, что в Америке такого не увидишь. Это был единственный раз, когда майор признал преимущества Старого света перед Новым.

Глава 7. В кругу друзей.

Встретиться с официальными представителями СБУ было давней мечтой майора Мельниченко. Недаром он заочно соглашался на сотрудничество со службой, писал письма на имя Радченко и обращался во всевозможные инстанции, требуя, наконец, разобраться с его записями. Мыкола всегда стремился к признанию своего уникального статуса в Украине и ради этого был готов к переговорам с представителями “преступного” режима. В начале 2004 года я устроил ему встречу со Степаном и Верховским.

Вскоре после того, как Мыкола прибыл в Мюнхен, я перезвонил в Киев Верховскому:
– Тут Мельниченко ко мне прилетел. Собирается ехать в Страсбург. Вы не желаете к нам присоединиться?
– Хорошо, мы сейчас подумаем! – ответил сотрудник СБУ.

Очевидно, он пошел докладывать о моем предложении начальству. Через пару часов Верховский уже сам набрал мой номер:
– Так что, Владимир Иванович, с ним можно будет встретиться?
– Сто процентов, – говорю, – он давно мечтает с вами познакомиться!
– Вы шутите!
– Гарантирую: он постоянно просит меня об этом, жить не может без вас!
– Ну, хорошо. Мы уже вылетаем!

Верховский вместе со Степаном прибыли в Париж в день открытия сессии ПАСЕ. Оттуда они в сопровождении офицера безопасности нашего посольства во Франции отправились в Страсбург. Там мы все, как и было условлено, поселились в одном отеле – «Hotel Des Princes».

Пообещав свести Мыколу с сотрудниками СБУ,  я призадумался: зачем это все мне нужно? Ну, допустим, рассуждал я, сотрудников СБУ можно понять. Как никак,  это – зарубежная командировка. Полагаются суточные в валюте, и, значит, есть шанс привезти подарок семье в Украину – жене духи, детям игрушки. А я зачем сопровождаю Мельниченко и еду к ним навстречу? Ответа так и не нашел.

Официальное знакомство Мельниченко с делегацией СБУ состоялось утром, за завтраком. Взаимные приветствия были теплыми – Мыкола искренне обрадовался тому,  что, наконец, попал в круг своих людей. В присутствии сотрудников службы он почувствовал себя деловым человеком: ведь не зря же они специально прилетели к нему из Киева. Усевшись за столом, Мыкола сразу же перешел на “ты”. Он вел себя так, как будто Степан и Верховский – его старые друзья.
– Мыкола, осторожнее, среди нас генералы, – предупредил его я.
– Какая разница! Подумаешь, генералы, – отрубил Мельниченко.
– Как это, какая разница? – удивился я, – ведь ты же майор!

Верховский и Степан были ошарашены фамильярным напором Мельниченко и чувствовали себя неловко. Особенно смущался Верховский. Перед ним, наконец, предстал живьем Штопаный – объект его длительной, трехлетней разработки. Человек, который представлял серьезную угрозу национальной безопасности Украины. Предатель, который подслушивал президента и вывез записи его разговоров в Америку. Впрочем, Мельниченко сразу же расставил точки над «і»:
– Я ничего не отдавал американцам! Это все ваш пидар-кривоножка Деркач и Жир. Это они сдали записи  ФБР. Вот кого нужно судить, а не меня!

С тех пор, как Жир и Швец обманули Мыколу, он люто возненавидел бывшего главу парламентской комиссии. Вдобавок, майор почему-то считал Жира родственником Деркача и думал, что тот действовал с согласия экс-главы СБУ. Гости из Киева пробовали разубедить Мыколу, но тщетно. Я не вмешивался ибо знал: если Мельниченко вдолбил себе что-то в голову, то переубедить его невозможно. Он продолжал проклинать Жира и Деркача, возлагая на них всю ответственность за разглашение государственной тайны Украины. По словам Мельниченко, Жир передал его записи в ФБР официально, по акту. Бывший нардеп даже получил за это от американцев чек на какие-то смешные 32 доллара. Поэтому, по мнению Мельниченко, Жира нужно было привлечь к ответственности как предателя Украины.

Вечером Мельниченко заявил, что готов поделиться со службой записями, которые представляют интерес в плане сохранения государственных секретов Украины. Об этом мы говорили в ресторане, после дня, проведенного на заседании сессии ПАСЕ. Пока мы с майором и Андреем Захаркивым занимались высокой политикой, Верховский и Степан хорошо выспались и совершили легкую прогулку по городу. Очевидно, они приготовились к серьезному разговору за ужином.

Пили много. Мельниченко никогда не злоупотреблял алкоголем, но тут был особый случай. Захмелев, он завел речь о своем возвращении в Украину. Это была давняя мечта майора. С тех пор, как мы вместе покинули Львов дождливым утром 26 ноября 2000 года, его мучила ностальгия. Мыкола был готов отправиться в Украину немедленно и просил сотрудников СБУ гарантировать ему обратный выезд. Предложение майора было принято к рассмотрению. Затем Мельниченко предложил  Верховскому и Степану заняться совместным прослушиванием его записей.
–У меня есть ноутбук, колонки, давайте слушать!

В Америке, за исключением Ельяшкевича, его записей уже никто не слушал. В лице сотрудников СБУ у Мыколы, наконец, появилась свежая аудитория. Выяснив для себя это, Мыкола сразу же почувствовал себя в своей тарелке.

В ответ на инициативу Мыколы делегация СБУ послушно закивала головами. Я предложил переместиться с этой целью на следующий день ко мне в Штарнберг. Степан и Верховский сразу же согласились.

Потом мы начали петь украинские песни. Заводил Андрей – он всегда, когда напивается, любит демонстрировать свой вокальный талант. Гостям из Киева очень понравился его репертуар. Степан поддержал Андрея и даже смог взять более высокую ноту. Мы пели в ресторане, на улице, в холле гостиницы и в моем номере. Началось всеобщее братание. Верховский пообещал Андрею специальную благодарность от СБУ, а Степан – отдых и гуцулок в Карпатах. Расставшись перед сном, мы условились, что завтра, в 12:00 все вместе выезжаем в Штарнберг, чтобы работать над записями Мельниченко. Правда, засыпая, у меня мелькнула мысль – с утра могут передумать. Интуиция не подвела.

…На следующий день с утра пошел снег. Ровно в 12:00 помятые Степан и Верховский спустились в холл. Они торопились в Париж. В это время у гостиницы припарковался автомобиль офицера безопасности посольства Украины во Франции. Увидев нас с Мыколой, они извинились:
– Мы обязательно прилетим еще раз, встретимся с вами в другом месте. Поработаем серьезно.

Мельниченко искренне рвался в бой, однако сотрудники СБУ рассудили, что их задача в Страсбурге выполнена: рабочий контакт с объектом установлен. Соответственно, будет о чем отчитаться перед “центром”, а для прослушивания записей можно выбить отдельную командировку. Весьма разумное решение с их стороны, отметил я. Мы договорились собраться вновь 11 февраля – чтобы отметить мой день рождения.

Прощаясь, Верховский обратил внимание на мою машину – это была BMW седьмой серии с пуленепробиваемыми стеклами:
– Да, Владимир Иванович, красивая у вас машина. Когда же я до такой доработаюсь?
– Ерунда. Это просто железо, – ответил я ему, – главное – здоровье!

Это было правдой. Через пол года, всего на 117 тысячах пробега у моего BMW внезапно застучал двигатель. Машину прямо из сервис-станции отправили на завод в Мюнхен – исправлять дефект за счет производителя.

О повторном визите делегации СБУ Верховский предупредил заранее, подчеркнув, что в Киеве придают большое значение сотрудничеству с Мельниченко. Как и было договорено,  мы решили встретиться на мой день рождения.

На 10 февраля был запланирован приезд в Мюнхен председателя Верховной Рады Владимира Литвина. После посещения Страсбурга Мельниченко собирался засветиться во время этого события, тем более что Литвин был одним из фигурантов дела Гонгадзе. Однако спикер парламента перенес свой приезд, сославшись на важные дела в Украине и нежелание дублировать предстоящий официальный визит президента в Германию. Мельниченко остался удовлетворен таким поворотом событий. Он убедил себя в том, что Литвин просто испугался его присутствия в Мюнхене. Таким образом, его миссия была успешно выполнена.  После этого мы отправились в Альпы.

Я рассудил так: для углубленной работы с записями Мыколы нужны надлежащие условия. И самое подходящее место для этого – альпийский горнолыжный курорт.

Мельниченко согласился на новую встречу со спецслужбистами при условии, что ему возместят определенные расходы. На время его отсутствия в Вашингтоне требовался присмотр за Лесей. Лиля каждый день ходила на работу и не могла одной уследить за дочкой. Обычно этим занимался сам Мыкола – возил Лесю на машине в школу, гулял с ней. Вообще, Мельниченко не стремился заработать деньги на СБУ. Он рассуждал так: со службой нужно работать бесплатно, из патриотических соображений. А если брать деньги, то только у олигархов.

Перед отъездом в Альпы майор разобрал мою домашнюю стереосистему, отсоединил оттуда колонки и засунул их в багажник.

Мельниченко не был трусом. Единственными, кого он всегда опасался, были журналисты. Однако по дороге в Альпы Мыкола вдруг забеспокоился: а что если сотрудники СБУ отравят его или убьют? Слава Богу, эти опасения оказались напрасными.

Степан и Верховский привезли мне подарок на День рождения – несколько тысяч долларов в старых купюрах.  Эти деньги предназначались для компенсации затрат на Мельниченко.

На этот раз делегация СБУ состояла из трех человек. С Верховским и Степаном приехал какой-то бизнесмен из Ивано-Франковска. Я догадался, что этот человек выступал спонсором этой командировки. Выяснилось, что в советское время он работал в КГБ, был начальником Степана. Затем, после перестройки его арестовали, выпустили, он плюнул на все и занялся бизнесом.

Мы поселились в отдельном особняке высоко в горах – в Южном Тироле,  на границе Италии с Австрией. Выбранное мною место очень понравилось гостям из Киева. Вокруг открывалась живописная панорама Альп; было рукой подать до подъемника горнолыжной трассы. Безопасность также была организована на солидном уровне. Это была наивысшая точка в окрестности – к нам вела одна дорога, которую можно было легко перекрыть. После этого группа захвата могла появиться разве что на вертолетах.

Работой над записями, в основном, занимался Степан. Генерал даже поселился с майором в одном номере: мы решили немного сэкономить деньги. Кровать там была достаточно широкая, и Мельниченко первый предложил Степану разделить с ним ложе. Ему казалось, что так он сможет лучше контролировать генерала. В их комнате была оборудована аудио студия: Мыкола поставил на стул свой ноутбук и присоединил к нему колонки от моей домашней стереосистемы.

По утрам я, бизнесмен и Верховский отправлялись на горнолыжную трассу, а Мельниченко и Степан оставались в коттедже. Они целый день слушали записи, выявляя там государственные секреты. Так в альпийской тишине раздавался до боли знакомый голос обитателя кабинета на Банковой. Вечером мы собирались все вместе. Интересовались, что нового им удалось обнаружить в записях.

Верховский любил кататься на лыжах и не переносил Мыколу. Он пытался это тщательно скрывать, но чувствовалось, что общение с Мельниченко его угнетает.  

Бизнесмен из Ивано-Франковска тоже предпочитал горнолыжный спорт и не проявлял интереса к государственным секретам. По ходу дела мы с ним познакомились поближе. Он оказался очень приятным деловым человеком. Мне стало любопытно, что именно подвигло его профинансировать эту командировку:
– СБУ, наверное, твоя крыша? – поинтересовался я.
– Да какая крыша, ты что? – возмутился бизнесмен, – Я плачу только губернатору! Остальные меня не волнуют. А служба – она сейчас помочь не способна. Может только навредить, если захочет. Поэтому приходится их тоже подкармливать.  

Я никогда не видел Мельниченко таким довольным, как в Альпах. В компании Верховского и Степана он просто светился от счастья.  Он понял, что его записи по-прежнему кому-то нужны и интересны.

Правда, почувствовав неподдельное внимание к себе, Мыкола сразу же решил схитрить. По ходу работы Степан попросил его переписать несколько выявленных  государственных секретов на отдельный компакт-диск. Ему нужно было как-то отчитаться за командировку в Киеве.  Пообещав выполнить его просьбу, Мыкола отвел меня в сторону и предложил:
– Значит так, Володя, сейчас мы сыграем с ними шутку. Надо чтобы они  поехали к тебе в Штарнберг. Засветим их перед БНД, чтобы они уже не отвертелись от этих контактов.

Чтобы заманить сотрудников службы в Германию, майор внезапно заявил, что у него сломался ноутбук. Поэтому, чтобы переписать интересующие Степана фрагменты, нужно было починить его в Мюнхене. Я пытался  возразить:
– Не делай глупостей, Мыкола они достаточно умные люди, чтобы поверить в это.

Однако майор стоял на своем. Было видно, что ему просто не хочется так быстро расставаться со Степаном и Верховским.

Тем не менее, наше пребывание в Альпах закончилось преждевременно. И виной тому оказался его спонсор. Отдохнуть бизнесмену не удалось. Каждый день, с утра до вечера его мобильный  разрывался от телефонных звонков. Оказалось, что дома, в Ивано-Франковске, без главного не могли решить ни один вопрос. Несчастный бизнесмен не выдерживал. Он планировал пробыть с нами в горах неделю, однако уже на четвертый день взмолился:
– Ребята, мне нужно ехать! Пропадаю – ждут дела.  

В конце концов, мы собрали свои вещи и поехали ко мне в Штарнберг. Мыкола сумел уговорить бизнесмена задержаться еще на один день. Я остался дома вместе с Верховским и Степаном, а Мельниченко вместе с бизнесменом поехал в Мюнхен – ремонтировать свой ноутбук.

Вскоре майор вернулся и сделал вид, что ему удалось что-то переписать. После этого гости сразу же выехали домой. Мы с Мельниченко решили провести их по пути в Украину.

Вместо автобана, мы поехали на Вену по обычной дороге – через леса и горы. Так настоял Мельниченко. Он хотел продемонстрировать людям из Киева, как мы умеем здесь работать, маскироваться. Степан с Верховским ехали вслед за нами и не понимали, зачем мы свернули с автобана. Они начали сигналить нам сзади фарами, но мы не обращали на это внимания и ехали дальше. Наконец Мельниченко выбрал удобное место и скомандовал остановиться. Это была маленькая парковка для отдыха среди густого леса, который окружал дорогу с обеих сторон. Как назло в этот момент к нам пристроилась какая-то немецкая машина. Майор сказал:
– Ну, вот и слежка.
– Да пошли они на хер! – не выдержал Верховский, – давай диск, не тяни!

Верховский не любил Западную Европу и хотел скорее вернуться домой. Он привык к Украине, ее порядкам и полностью терялся за границей, в цивилизованном мире.

После этого майор демонстративно вытащил диск в конверте и начал дразниться, оттягивая момент его передачи. С этой целью он завел какую-то нелепую беседу. Я взмолился:
– Мыкола, ну уже поздно! Хватит, нужно ехать назад.

Тогда Мельниченко заявил:
– Я отдаю этот диск тебе, Володя. В твои руки. И ты потом подтвердишь, что я лично СБУ ничего не передавал. Это сделал Цвиль!

С этими словами он протянул мне диск, а я торжественно вручил его Степану. На этом мы попрощались...