Компромат.Ru ®

Читают с 1999 года

Весь сор в одной избе

Библиотека компромата

© "Совершенно секретно", апрель 2002, Фото: "Известия"

Пейзаж после Бородинской битвы

В этом деле тесно переплелись высокие идеалы и грязная политическая игра

Игорь Седых

Уже не раз оно вызывало бурю в мировой печати: ждали грандиозного судебного процесса и непременно с разоблачениями, а завершилось тихо — полюбовной сделкой, которая, похоже, устроила все стороны. По крайней мере — на время.

Шестиэтажная башня штаб-квартиры «Mabetex Group» на виа Каттори в Лугано 22 января 1999 года превратилась в полицейскую мышеловку: возвращавшихся после обеда сотрудников впускали в здание, а обратно не выпускали. На полтора часа несколько десятков человек стали заложниками федерального прокурора Карлы Дель Понте. Она тем временем наверху задавала вопросы президенту фирмы Беджету Паколли и сулила ему снисхождение правосудия в обмен на «правду» о том, как он давал взятки Ельцину и Бородину за получение выгодных заказов в Кремле.

Операция проводилась на основании международного следственного поручения, направленного из Москвы тогдашним Генеральным прокурором Юрием Скуратовым. Он и в самом деле просил произвести выемку документов, относящихся к контрактам с Управлением делами президента РФ, а также разыскать все банковские счета Павла Бородина, который тогда руководил этим управлением, и еще более двух десятков лиц включая самого Паколли, на предмет выявления фактов коррупции и взяток за получение контрактов на реставрацию резиденции президента РФ и ряда других государственных объектов.

Беспрецедентная операция в офисе «Мабетекса» проводилась в рамках уголовного дела о злоупотреблениях в Управлении делами президента по контрактам с фирмой «Мабетекс», возбужденного 8 октября 1998 года по заявлению гражданина Испании Ф.Г.Туровера. Заявление занимало всего полстранички, но «важняку» Георгию Чуглазову их хватило, тем более что за подписью того же Туровера фигурировала еще одна бумага, куда более богатая по содержанию. Там рассказывалось, как бессчетно выплачивались деньги за мебель (одно кресло для президента якобы обошлось в полмиллиона долларов), как Паколли передавал Бородину в присутствии группы швейцарских банкиров миллион долларов, золотые часы и браслет от Картье. И, главное, приводился список из двадцати четырех человек, которые участвовали в разветвленной системе коррупции, начиная с Владимира Потанина (он именовался в документе вице-президентом России), включая трех бывших сотрудников фирмы самого Туровера, которые в свое время не пожелали с ним больше работать, и кончая несколькими малолетними детьми.

Впоследствии, в августе 1999 года, эти «разоблачения» появились в форме «детектива с продолжением» на страницах крупнейшей и уважаемой итальянской газеты «Коррьере делла сера». Карла Дель Понте выдала «документы» двум журналистам, которые затем даже удостоились за свои истории весьма солидной премии. Публикация удивительным образом совпала со скандалом вокруг «Бэнк оф Нью-Йорк», в котором якобы «отмывались» сотни миллионов, если не миллиарды «грязных» денег из России, включая расхищенный заем Международного валютного фонда. Позднее, в конце 1999 года, когда скандал, казалось, затих, Фриц Эрмарт, бывший старший аналитик ЦРУ по СССР, а затем сотрудник Совета национальной безопасности США, рассказал автору этих строк на международной конференции по борьбе с оргпреступностью, что одной из целей скандалов была дискредитация режима Ельцина и подкрепление версии о «Семье», которая-де превратилась в нового коллективного Распутина. Жаль только, резюмировал он, что итальянцы немного перестарались.

Где наша половина, г-н Бородин?

Но это все только присказка. Наша история начинается ниже. Откликаясь на следственные поручения Скуратова, генеральный прокурор Женевы Бернар Бертосса 11 мая 1999 года сообщил в Москву, что в женевском отделении банка UBS обнаружены счета, принадлежавшие упомянутым в списке двадцати четырех Павлу Бородину и его зятю Андрею Силецкому.

Заместитель Генпрокурора Владимир Давыдов в ответном письме уведомил, что Бородин подозревается в получении взяток и комиссионных за предоставление преимуществ компании «Мабетекс» при получении ряда крупных контрактов, и запросил соответствующую банковскую документацию. Бертосса в июне возбудил уголовное дело по подозрению в «отмывании» денег, поручив вести его следователю Даниэлю Дево.

Атака швейцарской юстиции застала врасплох главных персонажей. Явно недооценив размах кампании, они успели наговорить журналистам немало того, о чем им придется потом пожалеть. Павел Бородин, широко улыбаясь и демонстрируя недоумение, утверждал, что никогда не открывал никаких счетов ни в каких зарубежных банках, подпись его на формуляре — подделка, а копию с его паспорта могли снять где угодно. «Если разыщете где-нибудь мои счета, половина вклада — ваша», — заявил он в интервью газете «Сегодня». Увы, газету прихлопнули в апреле 2001 года, и некому теперь стребовать половину с того, что действительно открыло женевское следствие.

В ходе расследования швейцарского дела «Бородин и другие» всплыли совершенно новые имена и названия. Пока журналисты с подачи Дель Понте раздували шумиху вокруг «Мабетекса», в центре внимания Дево оказалась другая компания, правда, тоже из Лугано, — «Мерката Трейдинг энд Инжиниринг» и ее владелец Виктор Столповских.

Если Паколли любит блистать на авансцене и коллекционирует свои фотографии в обнимку с сильными мира сего, то Столповских предпочитает тень. Он земляк и двойной тезка Черномырдина, и поговаривают, что это ему очень пригодилось в жизни. Хотя сам Черномырдин в интервью с автором отрицал связи со Столповских, в Швейцарии их тесные отношения не были секретом.

Именно связи Столповских побудили Паколли предложить ему для начала организовать филиал «Мабетекса» в Москве. После успешного завершения работ по внутренней отделке здания Дома правительства осенью 1993 года бойкому предпринимателю стало тесно под чужим руководством. Он сумел сыграть на амбициях Агима Джинали, который был правой рукой Паколли, но считал себя обойденным деньгами и почестями, и переманил его на свою сторону. В 1995 году Столповских с подачи Джинали приобрел в Лугано «спящую» компанию Mercata Trading & Engineering SA. На пост вице-президента «Меркаты» он назначил Андрея Силецкого, и с этого момента в его деловой карьере начался период бурного роста.

Новое предприятие быстро обросло филиалами. Уже в сентябре 1995 года «Мерката» подписала контракт с ГСЭП «Ростэк», строительным предприятием Государственного таможенного комитета РФ. В оффшорной зоне на британском острове Мэн Столповских приобрел фирму Lightstar Low Voltage Systems Ltd. Это было отнюдь не электротехническое предприятие, как может показаться по названию, а подставная компания для перекачки денег.

Именно обыск в бюро управляющего компании «Лайтстар» швейцарского адвоката Грегори Коннора, который, по сведениям следствия, был также траст-агентом Бородина, позволил следователю Дево получить полную картину операций с так называемыми «комиссионными».

Но первые два перевода по миллиону долларов каждый поступили на счет в банке SBS (ныне UBS) в Женеве, принадлежавший Бородину и Силецкому, уже в ноябре 1995 года. Эти «комиссионные», по-видимому, причитались за «помощь» в получении контракта на переоборудование президентского самолета. Для оплаты этого заказа эмитировали векселя на сумму 37,072 миллиона долларов. Они были гарантированы Внешторгбанком и учтены банком Morgan Grenfell в Лондоне. Последний перевел деньги шестью траншами в период между октябрем 1995 года и мартом 1996 года еще одной «Меркате» — Mercata Seagas International Ltd. Однако непосредственному исполнителю работ, базельской компании Jet Aviation, по контракту от 8 января 1996 года было выплачено 12,75 миллиона долларов. Куда же попали остальные деньги? По данным следствия, 10,7 миллиона пошли на счет Столповских в банке UBS в Лугано, 2 миллиона достались партнерам по компании Seagas Джованни Малеру и уже известному нам Агиму Джинали. Кстати, последний вновь счел себя обиженным и на сей раз пустился искать правды у следственных органов.

«Лайтстар» «засучила рукава», когда «Мерката» без всякого конкурса получила контракт на реконструкцию Большого Кремлевского дворца и к тому же выиграла тендер на реконструкцию здания Счетной палаты. За эти работы компания должна была получить в общей сложности 492 миллиона долларов.

Не в «Мабетексе» дело

Потом, когда разразился скандал с «Мабетексом», многие делали круглые глаза: как это неизвестной компании удалось выиграть конкурс на внутреннюю отделку Дома правительства и реконструкцию корпуса № 1 в Кремле, обойдя солидные фирмы с мировой репутацией? А очень просто: Паколли делал ставку на демпинговые расценки и обещал выполнить работы в кратчайшие сроки, рассчитывая в случае успеха на другие заказы, которые с лихвой компенсируют неизбежные убытки на «почетных» сделках.

К тому же, исходя из опыта работы с госчиновниками еще в советские времена, он включал в контракт пункт 11, предусматривавший бессчетные поездки за счет фирмы различных лиц, имеющих какое-либо отношение к проекту, в Швейцарию и страны, где действовали субподрядчики.

«Мерката» была еще менее известна, чем «Мабетекс», а размах у нее был, однако, еще шире. Даже когда все ее банковские счета в Швейцарии были арестованы, она претендовала на реализацию проекта по реконструкции Большого театра стоимостью в миллиард долларов!

Контракты с Управлением делами президента РФ на реконструкцию Большого Кремлевского дворца «Мерката» подписала 23 августа 1996 года. Но еще за три месяца до этого, 29 мая, «Мерката» и «Лайтстар» (то есть Столповских со Столповских) подписали «договор услуг», по которому первая обязалась перевести второй 21 миллион долларов «ввиду того, что компания «Лайтстар» благодаря своим связям и работе в России (какой? — И. С.) поможет «Меркате» заключить и финансировать» упомянутые контракты.

Затем последовали еще три «договора услуг», заключенные 2 октября 1997 года, 6 февраля и 17 июля 1998 года и предусматривавшие дальнейшие выплаты. Всего за содействие заключению контрактов было переведено 62,52 миллиона долларов.

По подсчетам следствия, 41 процент этой суммы, или 25 607 978 долларов, получили Павел Бородин и его родственники. Лично себе Столповских перевел 11,115 миллиона, а еще 11 миллионов были направлены лицам, которые предоставляли свои счета и компании для сокрытия направления переводов. В деле фигурирует целый ряд таинственных компаний и фондов, зарегистрированных на Кипре, Багамских и Виргинских островах, в Панаме и Лихтенштейне.

Еще осенью 1999 года мэтр Доминик Понсе, приглашенный в качестве адвоката Павла Бородина, пытался договориться с Дево о явке своего клиента для дачи объяснений, но при условии гарантии безопасности. Дево, однако, игнорировал эту инициативу и 10 января 2000 года выписал постановление о принудительном приводе Бородина для допроса, направив его в целый ряд стран. С реализацией этого постановления дело, однако, застопорилось.

В январе 2001 года даже Бернар Бертосса высказывал сомнения в отношении судебных перспектив дела, и это, по-видимому, ввело в заблуждение Павла Бородина. Его поездка на инаугурацию президента Буша завершилась в нью-йоркской тюрьме, где ему пришлось провести почти двенадцать недель.

Когда взятка -не преступление

Переведенный из Нью-Йорка в Женеву, Бородин был помещен в следственную тюрьму Шан-Доллон, где ранее провел больше двух лет в ожидании суда Сергей Михайлов, известный по кличке Михась. По иронии судьбы — или, точнее, с подачи московского адвоката Генриха Падвы, — у них даже оказался один защитник, Ральф-Освальд Изенеггер. Собственно, своего первого клиента он даже не смог довести до суда, ибо попался на незаконном выносе писем клиента из тюрьмы и лишь мощные семейные связи спасли его от исключения из адвокатского сословия.

Постоянная спутница Бородина в Женеве Элеонора Сергеева объяснила этот выбор тем, что, мол, Изенеггер «единственный знает русский язык, а Пал Палыч хотел иметь возможность общаться с защитником на родном языке». Но у знатока русского языка быстро возникли трения с коллегами из адвокатской конторы Доминика Понсе, одной из лучших в Женеве. Сам мэтр Понсе объяснял удивленным журналистам, что Изенеггер привлечен только в качестве переводчика, а его высказывания несколько раз дезавуировали, ссылаясь на его неосведомленность. Впрочем, в Москве он получил полную свободу высказываться: здесь, по-видимому, в чести его прежние связи.

На заседании обвинительной палаты 10 апреля 2001 года, созванном по ходатайству защиты для рассмотрения вопроса об освобождении Бородина из-под стражи, мэтр Понсе сразу обрушился на слабый пункт обвинения: отсутствие свидетельств исходного преступления. Чтобы предъявлять обвинение в «отмывании» денег, нужно сначала доказать факты коррупции или бесчестного управления государственным имуществом, но в деле этого нет, отметил он. Не оспаривая, что у его клиента есть банковские счета за рубежом, мэтр Понсе подчеркнул: «Можно вполне заключать контракты и получать комиссионные, не нарушая при этом свои должностные обязанности».

Генеральный прокурор Бертосса, со своей стороны, напомнил, что в ходе показаний в Москве Бородин отрицал, что у него есть хотя бы цент на счетах за рубежом. На деле у него по меньшей мере шесть счетов, открытых на его фамилию и на компании, с которыми он так или иначе связан, сказал обвинитель. Рисуя схему извилистых каналов, по которым переводились деньги, он подчеркнул: «Павел Бородин лично был в Женеве в сентябре 1996 года, чтобы участвовать в разработке этой схемы».

Но судьи обвинительной палаты удовлетворили ходатайство защиты об освобождении Бородина из-под стражи, назначив залог в сумме 5 миллионов франков и обязав подследственного являться по малейшему вызову следственного судьи.

Так был ли мальчик? — задавались вопросом многочисленные журналисты, собравшиеся в те дни в Женеве. Доминик Понсе заявил тогда автору этих строк:

«Есть масса людей, имеющих большие деньги, но это не основание для того, чтобы спрашивать у них, откуда эти деньги». Он принципиально не был согласен с позицией, занятой обвинением. «Соль в том, что швейцарцы, особенно в Женеве, считают себя мстителями за род человеческий, — сказал он. — Бертосса совершенно искренен, когда говорит: мы не можем позволить, чтобы в России был разгул коррупции. Это благородно! Но, к сожалению, это не наше дело...»

Вместо эпилога

В конце октября прошлого года Дево завершил следствие и передал дело генеральному прокурору. Еще в августе адвокаты обращались к нему с просьбой отказаться от чисто обвинительного уклона и рассмотреть обстоятельства в пользу подследственного, вызвав на допрос свидетелей защиты. Но следственный судья, сдавая дело, направил им письменный отказ. Тогда они подали апелляцию в обвинительную палату, судьи которой сочли, что такой протест может быть рассмотрен.

Этого заседания все ждали с нетерпением, и в январе этого года оно было наконец назначено. Затем его сроки несколько раз переносились. Тем временем стало известно, что Доминик Понсе получил российскую визу и совершал челночные рейсы между Женевой и Москвой.

Разгадка этих таинственных действий стала сюрпризом для всех. Хотя слово «соглашение» не произносилось, фактически его заключали дважды. В первый раз это произошло весной прошлого года, когда в обмен на «добровольную» явку в Женеву Бородин получил освобождение под залог. Во второй раз стороны пришли к необходимости искать общий язык в январе этого года.

Вышло так, что в женевском производстве по этому делу противостояли коллеги, относящиеся друг к другу с большим уважением.

Оба сознавали слабости своих позиций. У одного, как говорят шахматисты, должен был вот-вот упасть флажок: истекал срок давности за преступления, по разряду которых квалифицировались бородинские деяния, и подходил к концу срок собственного пребывания на посту генерального прокурора. У другого не было полной уверенности в успехе. Процесс грозил серьезными разоблачениями, которые могли подорвать репутацию его клиента.

Но никто не хотел оказаться побежденным, и в этой ситуации Бернар Бертосса предложил прибегнуть к уникальной особенности женевского процессуального права, дающей ему возможность вынести осуждение с наложением штрафа без судебной процедуры.

Генеральный прокурор своим решением наложил на Павла Бородина штраф за «отмывание» денег в размере 300 тысяч франков и судебные издержки в размере 35 тысяч франков. Такой вариант был приемлем и для защиты, ибо, как трактовал его один из швейцарских адвокатов Бородина Венсан Солари, исход дела показал «слабость обвинения, которое в .конечном счете попросту сдалось».

Затем в ходе длительных деликатных переговоров были согласованы детали и срок оглашения решения, однако у «виновника торжества» не хватило терпения дождаться оговоренного часа. Он поспешил оповестить широкую общественность о завершении дела, и правда о закулисном сговоре выплыла наружу.

Наметился и казус со штрафом: в Москве бойко отказались его платить, а Элеонора Сергеева даже обещала его обжаловать. Но все благополучно разрешил глава «Меркаты» Виктор Столповских, заявив, что,, заплатит необходимую сумму, «чтобы поскорее положить конец этому делу».

Всю эту спешку можно понять: очень уж хочется поставить точку и вернуться к «business as usual».

 

Compromat.Ru ® — зарегистрированный товарный знак. Св. №319929. 18+. info@compromat.ru