Убрав Шмидта, Алекперов предотвратил реструктуризацию офшоров ЛУКОЙЛа
Оригинал
этого материала
© Новая
Газета, 26.06.2000
Совсем черное золото. Что стоит за смертью вице-президента ЛУКОЙЛа?
Юрий Льдов
 |
|
Погибший вице-президент "ЛУКойла" Виталий Шмидт |
Смерть была
и остается самой большой загадкой. Смерть
бизнесмена, особенно в России, — загадка
вдвойне. Когда же в некрологах появляется
слово «скоропостижно», то обнаруживаешь
непреодолимое желание разгадать этот ребус.
Тем более что вопросов с каждым днем все
больше, чем ответов. И что самое главное —
разъяснения давать никто не собирается.
Я не буду утомлять
вас изысканиями о сущности жизни и смерти,
поскольку все они, рано или поздно,
натыкаются на универсальную формулу
российского бизнеса: нет человека — нет
проблем.
Зато есть его деньги.
О них и поговорим
31 августа 1997 года в
собственной квартире на Сретенском
бульваре скоропостижно (в течение
нескольких минут) скончался вице-президент
нефтяной компании «ЛУКОЙЛ» Виталий Шмидт.
Похоронили его тихо и незаметно, на
кладбище, принадлежащем ЛУКОЙЛу, в деревне
Акундиново Московской области (об этом уже
писала «Новая газета»). На кладбище — всего
три могилы. Похороны были весьма поспешными
— многие друзья и компаньоны просто не
успели приехать.
Когда у меня на столе
сошлись три документа: заключение о смерти
— сердце, ишемическая болезнь; план
реструктуризации офшоров ЛУКОЙЛа,
законченный Шмидтом 13 августа, то есть за
две недели до смерти; и заключение, данное
израильскими врачами еще при жизни вице-президента
компании, о том, что сердце у него в полном
порядке, — заискрило.
Результат
журналистского расследования перед вами.
Однако я не берусь ничего утверждать,
просто буду излагать факты, которые не
укладываются в официальную схему.
Что такое ЛУКОЙЛ?
Одна из крупнейших нефтяных компаний мира,
имеющая разветвленнейшую сеть дочерних
фирм, большая часть из которых (примерно 150)
находится за границей России —
преимущественно в офшорах (остров Мэн, Кипр,
Каймановы, Виргинские острова). Там, где
зарегистрированы компании, находятся и
деньги, полученные от продажи нефти,
которая, как известно, находится здесь, в
России.
Какова цена вопроса?
В годовом отчете ЛУКОЙЛа фигурируют суммы в
биллионы рублей.
Схема компании к 1997
году оказалась настолько громоздкой, что в
ней путались не только налоговые службы и
аудиторы, но и сами отцы-основатели. А
значит, был риск несанкционированной
утечки капитала. Не все менеджеры компании,
скорее всего, были этим обстоятельством
обеспокоены, кого-то, может быть, наоборот,
смутила реструктуризация ЛУКОЙЛа,
задуманная ради того, чтобы сделать бизнес
более прозрачным.
Идея
реструктуризации принадлежит Шмидту. По ее
итогам планировалось подчинить все
зарубежные фирмы двум основным — «Оверсис
холдинг» и «Интернешнл Гмбх». Руководил
этими фирмами Виталий Шмидт. А это значит:
любой мало-мальски значимый контракт с
зарубежными партнерами был бы
недействительным без подписи этого
человека, который, ко всему прочему, уже был
хозяином нескольких десятков фирм и
компаний.
Была еще одна
трудность: Шмидт, обладавший как поволжский
немец двойным гражданством, занимался
бизнесом по ТЕМ законам и правилам, а не по
нашим.
По нашим правилам
проще: делиться надо. Ведь во многих
зарубежных фирмах ЛУКОЙЛа в числе
учредителей числились другие влиятельные
господа — Алекперов, Сафин, Вайншток,
Джапаридзе.
Схема
реструктуризации перед вами. Датирована
она 13.08.1997 года. В конце августа Виталий
Шмидт приезжает в Россию, чтобы обсудить
сложившуюся ситуацию, а заодно
поприсутствовать 1 сентября на дне рождения
главы ЛУКОЙЛа Вагита Алекперова.
31 августа Виталий
Шмидт скончался. В момент смерти рядом с ним
находились его сводная сестра и еще одна
дама — близкая знакомая некоторых
высокопоставленных сотрудников ЛУКОЙЛа
Оксана Рачкова. Последняя, кстати, очевидно
по какой-то забывчивости, так и не была
допрошена следствием. По крайней мере, ее
следов в уголовном деле найти не удалось.
В день смерти Шмидт
был в приподнятом настроении, бодр и полон
планов на будущее. Но, выпив рюмку водки,
внезапно почувствовал недомогание, стал
жаловаться, по словам родственников, на
жжение в груди и в области пищевода. «Скорая»
опоздала... А сердечных препаратов в
квартире не оказалось (что, кстати, не
характерно даже для людей, страдающих
неврозом околосердечной мышцы).
События, описанные в
следующем абзаце, излагаю со слов
родственников Шмидта. А события таковы.
Спустя 30–40 минут в квартиру покойного
приезжают глава ЛУКОЙЛа Алекперов, вице-президент
компании г-н Сафин и еще некий господин
Ламбин (прошу вас запомнить эту фамилию);
Сафин и Ламбин долго беседуют с Оксаной
Рачковой. В это же время, опять-таки по
словам родственников, глава ЛУКОЙЛа
Алекперов лично осматривает кабинет Шмидта
и все, что там находится, унеся документы и
ключи.
Жене Светлане и сыну
Вадиму сообщают о смерти Шмидта только
спустя 8 часов. И потом, когда они приезжают
в Россию, охрана ЛУКОЙЛа не упускает их из
поля зрения ни на секунду.
В день смерти Шмидта
много странного происходит и в самой
квартире, и за ее пределами. В качестве
понятых привлекаются только лишь
сотрудники ЛУКОЙЛа, один из которых — г-н
Мурадов — даже не живет в этом доме. Это тот
самый Мурадов, который затем занимался
организацией похорон и отказывался
выдавать жене и сыну даже копию
свидетельства о смерти Виталия Шмидта,
требуя на то разрешения Сафина.
А дальше начинается
что-то такое, что и в дурном сне не может
присниться. Тело Шмидта возят из морга в
морг (якобы нигде не принимают — ?!!), а в день
похорон никак не могут привезти на кладбище.
Когда же, с часовым опозданием, все-таки
начинаются похороны, то выясняется, что
крышка гроба закрыта наглухо и никто
открывать ее не собирается. Даже матери
Шмидта не дали возможности попрощаться с
сыном.
А когда, уже после
похорон, родственники приезжают на
квартиру покойного, выясняется, что
квартира совершенно пуста. Нет ни
документов (паспортов самого Шмидта и
членов его семьи), ни личных вещей, ни
ценностей, ни кредитных карточек, ни ключей
от квартиры, кабинета и сейфов. Да и вообще
— нет ничего. Даже постельного белья и
диванных подушек. По словам родственников,
имущество вывозила все та же Оксана Рачкова
на машине, предоставленной Сафиным и его
водителем.
Кредитные карточки,
правда, нашлись. Их при сыне Шмидта Вадиме
передал в руки г-жи Бринкман (тоже героине
публикаций «Новой газеты», переводчику
Шмидта, имевшей доступ к корпоративной
информации) лично Вагит Алекперов. Встреча
Вадима с Алекперовым, Сафиным, Вайнштоком (еще
одним, правда, теперь уже бывшим топ-менеджером
ЛУКОЙЛа) и Бринкман состоялась через 3 дня
после похорон. Там и было объявлено, что
распоряжаться имуществом отца сыну никто
не позволит, что создается попечительский
совет, а если Вадиму нужны будут деньги, то г-жа
Бринкман (кстати, гражданка Германии)
постарается решить эту проблему. На
раздумье дали месяц. Будто была
альтернатива — все документы-то у
руководителей ЛУКОЙЛа, даже паспорта, а
среди сотрудников компании
зациркулировали слухи о том, что сын Шмидта
— наркоман и его дееспособность под
большим вопросом.
Вадиму и жене Шмидта
Светлане пришлось в буквальном смысле
бежать из России, уходя из-под опеки
охранников ЛУКОЙЛа. Тогда началась паника,
сотрудники компании стали настойчиво
посещать всех близких и дальних
родственников беглецов с одним-единственным
вопросом: «Где Вадим и Светлана?»
Высшие менеджеры
ЛУКОЙЛа долго не могли смириться не только
с отъездом жены и сына умершего, но и с самим
фактом смерти: в годовом отчете за 1998 год
Шмидт продолжал занимать пост вице-президента
и руководить компаниями.
Может быть, отчасти
вся эта скрытность, окружавшая кончину
Шмидта и его похороны, позволила г-же
Бринкман уже спустя 9 дней после его смерти
создать в Лихтенштейне от имени покойного
фирму VHS Foundation и перевести туда со счетов
другой фирмы определенные деньги, явно ей
не принадлежавшие. Деньги испарились, чтобы
выпасть потом в виде осадков на Кипре.
От имени уже
покойного Шмидта передвижение денежных
средств, а также их трата происходили
довольно долго. И все благодаря некой «генеральной
доверенности», якобы выданной на имя г-жи
Бринкман. Ей, правда, потом уже в суде
пришлось признать, что подпись Шмидта на
ней она подделала, но «исключительно из-за
налоговых соображений».
В создании VHS Foundation (платежная
инструкция на 322.873,62 дойчмарки), кроме г-жи
Бринкман, приняли участие много интересных
персонажей. Г-н Шпренгер — известный
трастит из Лихтенштейна, депутат местного
парламента от правящей партии (кстати, его
фамилия не так давно всплыла в связи с еще
одним скандалом, виновником которого стал
Роман Абрамович), а также подданные Греции:
Романос Сафидис и Семен Вайншек. Они
назначаются протекторами VHS Foundation. Эти
господа мало известны в международных
бизнес-кругах, там в ходу их основные
фамилии — Сафин и Вайншток.
Очевидно, из тех же
самых «налоговых соображений» от имени
покойного между ведущими менеджерами
ЛУКОЙЛа и г-жой Бринкман
перераспределяется собственность Шмидта в
фирме САТ, созданной еще тогда, когда сам
Шмидт работал в Когалыме; в фирме Gingernut LTD
берется кредит на 1.087.000 долларов;
оплачиваются счета адвокатов (50 тысяч
долларов); с помощью американского адвоката
Гремиллиона переоформляются права на
владение акциями компании «Хазойл» (один из
наиболее перспективных проектов ЛУКОЙЛа на
Каспии) — это еще 50 млн долларов. Ну и плюс к
этому по мелочи: например, покупка мебели,
оплата за которую идет с кредитных карточек
Шмидта, тех самых, которые были вручены
Бринкман Алекперовым.
Теперь, по словам
родственников Шмидта, раскаявшаяся г-жа
Бринкман, против которой немецкой
криминальной полицией даже было возбуждено
уголовное дело за номером SM 105998 SI, согласна
выплатить все штрафы, но очень не хочет что-либо
говорить, поскольку, как следует из
заявления ее адвоката полицейским чинам
Германии, опасается каких-либо действий со
стороны главы ЛУКОЙЛа Алекперова
относительно собственной жизни.
Кроме всего
вышеперечисленного, после смерти Шмидта
происходит еще несколько знаменательных
событий. В октябре 1997 года в Вену, в дом
покойного, приехали неожиданные гости —
вице-президент ЛУКОЙЛа Сафин (Сафидис), г-н
Ламбин (помните такого?) и г-жа Рачкова — та
самая. Очевидно, хотели что-то найти, но не
совсем успели, так как были задержаны
австрийской секьюрити.
Кроме того, компания
«ЛУКОЙЛ» решила проявить заботу об еще
одном наследнике своего вице-президента —
его престарелой матери Алисе Шмидт.
Восьмидесятилетняя женщина, живущая в
глухой российской провинции, неожиданно
получает в помощь проживающего в Техасе
американского адвоката Гремиллиона (фирма
Akim, Gump, Straus, Hauer and Feld, L.L.P.) — того самого,
который имел некоторое отношение к
переделу собственности фирмы «Хазойл». И
господину Гремиллиону приходится
совмещать должность личного поверенного в
делах бабушки с должностью юридического
советника ЛУКОЙЛа. Совмещал он эти
обязанности весьма успешно. Так, пытаясь
урегулировать конфликт между
родственниками Шмидта и ЛУКОЙЛом, грозил
сыну покойного Вадиму эмиграционными
проблемами в Швейцарии с последующей
службой в российской армии, где-нибудь в
районе Чечни; а выбившись из сил
окончательно, письменно передал устное
послание Алекперова: посоветовал Вадиму «отыметь
самого себя».
В телефонном
разговоре, состоявшемся в апреле 2000 года
между женой Шмидта Светланой и его матерью
Алисов, бабушка утверждала, что, во-первых,
никакого Гремиллиона не знает и никаких
распоряжений ему не давала. Во-вторых,
несмотря на уверения адвокатов ЛУКОЙЛа в
том, что компания выплатила ей
причитающуюся долю наследства — что-то
около 3 миллионов долларов (за акции), она
получила в подарок только пуховый платок. В-третьих,
никакой доверенности, в которой сказано,
что она разрешает «получать присужденное
имущество или деньги», у московского
нотариуса никогда не заверяла, поскольку в
Москву в последний раз приезжала только на
похороны сына, и, мало того, не помнит, чтобы
когда бы то ни было такую бумагу
подписывала. Алиса Шмидт заявила в
телефонном разговоре, что все сделано «нечестным
путем и каким-то моим именем».
На следующий день
после этого разговора Алиса Шмидт исчезает
и обнаруживается в одной из питерских
больниц с диагнозом «перелом ключицы». К
ней никого не пускают, информации по ее
поводу никому не дают (даже
высокопоставленным чиновникам Минздрава),
а врачи выражают озабоченность ее
психическим состоянием, поскольку бабушка
ничего не помнит, мало кого узнает, всех
боится, и ей постоянно кажется, что ее
пытаются схватить фашисты.
Вот, в принципе, и вся
история. Правда, она может получить
неожиданное продолжение. 12 мая 2000 года
следователем Мещанской межрайонной
прокуратуры было вынесено постановление о
назначении медико-криминалистической
экспертизы останков Шмидта с привлечением
иностранных специалистов. Этого в течение
года добивались родственники покойного,
высказывающие сомнения в кончине вице-президента
ЛУКОЙЛа от сердечного приступа.
Эксгумация была
проведена 14 — 15 июня. Не без проблем:
иностранных экспертов допустили к телу
далеко не сразу, уверяя, что сделать это
никак нельзя, поскольку российский
медперсонал очень устал под конец рабочего
дня. Это, в принципе, укладывается в схему
поведения руководства ЛУКОЙЛа, которое
почему-то было готово пойти даже на
финансовые уступки родственникам Шмидта,
но при одном условии — эксгумации не будет.
Печальная история с
явно выраженным криминальным душком и
претендующая на детективный жанр и очерк
нравов одновременно.