Компромат.Ru ^®

Регионы России поделили семьи и кланы

Белгородщина — Савченко; Дагестан — Шихсаидовы; Крым — Аксеновы; Татарстан — Миннихановы; Тыва — Кара-оол; Чечня — "команда Кадырова"

Мария Литвинова

В четверг депутаты парламента Кабардино-Балкарии выбрали главой республики Казбека Кокова — сына Валерия Кокова, руководившего регионом с 1992 по 2005 год. В регионе и не скрывают, что имя и память отца значили при избрании руководителя не меньше программы и карьерных достижений сына. Статус родственников играет подчас не менее важную роль в региональных политических карьерах далеко за пределами Северного Кавказа: во многих российских регионах важные должности принадлежат родным и близким глав регионов, вице-губернаторов, мэров и спикеров региональных заксобраний. Эту семейственность частично разрушает и ослабляет ротация губернаторов, но и вновь избранные главы приводят за собой родню, сослуживцев, бывших коллег и земляков. Эксперты отмечают, что семейственность во власти отнюдь не является исключительно российской особенностью, приводя примеры из практики развитых демократий, но подчеркивают, что в России негативный эффект усиливается из-за отсутствия конкуренции во власти, социальных лифтов и системы подготовки кадров. “Ъ” изучил родственные связи во власти в разных частях страны.

В бой идут не одни старики

«В России не укоренилась господствующая на Западе модель "рациональной бюрократии", в которой чиновники ориентированы на выполнение закона — реализацию нормы. А сами они выбираются по квалификации, преимущественно на основе экзаменов,— говорит политолог Владимир Слатинов.— Если советская система управления еще имела какие-то элементы рациональности и меритократии, то после развала Союза стали господствовать неформальные связи и отношения на госслужбе, и самые прочные из них — родственные». По словам господина Слатинова, чиновники на высоких статусных позициях в России преследуют несколько целей: «порадеть родному человечку», решить проблему доверия и сохранить преемственность передачи капитала — как статусного, так и финансового.

Представители белгородской власти никогда публично не комментировали принцип родства в кадровых назначениях, но примеров хватает. Так, Станислав Сергачев, сын бывшего первого вице-губернатора Валерия Сергачева, курировавшего политический блок, возглавляет Алексеевский район; сын бывшего заместителя губернатора Николая Калашникова Алексей Калашников руководил Шебекинским районом. Некоторые должности и целые районы в Белгородской области фактически передаются по наследству: например, Василий Голиков, сын бывшего мэра Белгорода и экс-депутата Госдумы Георгия Голикова,— первый вице-мэр Белгорода. Глава администрации Красногвардейского района — Игорь Бровченко, сын Николая Бровченко, трижды избиравшегося главой этого муниципалитета. Управлением культуры области руководит Константин Курганский, сменивший на этом посту своего отца Сергея Курганского.

По мнению Владимира Слатинова, Белгородская область — пример широкого распространения семейственности в регионах с губернаторами-старожилами: «Эта проблема универсальна для российской провинции: чем дольше первый руководитель в регионе засиживается на месте, тем сильнее развит принцип родственных отношений».

Не отстают от регионального руководства и представители муниципального: сын мэра Ульяновска Сергея Панчина, его полный тезка Сергей Панчин, работает заместителем директора по финансам МУП «Ульяновскводоканал», которое ранее возглавлял его отец.

Путь кланов

«Клановость в виде устойчивых связей между семьями в органах власти характерна не только для регионов с "опытными" губернаторами, но и для регионов с выраженным этническим компонентом. В некоторых из них семейственность во власти связана с особенностями местной культуры»,— говорит политолог Ростислав Туровский. В пример он приводит Республику Тыва, где родной брат возглавляющего с 2007 года регион Шолбана Кара-оола Юрий Кара-оол — депутат республиканского парламента, и Татарстан.

В этнических регионах особенно важен фактор семьи, землячества, происхождения из одного района и села»,— объясняет господин Туровский. Показательны в этом отношении регионы Северного Кавказа, напоминает политолог.

Эксперт по Северному Кавказу, директор Центра региональных исследований и урбанистики ИПЭИ РАНХиГС Константин Казенин видит существенное отличие этой части страны в принципах формирования семейственности: «Если в "обычных" регионах семейственность возникала исключительно через чиновничий протекционизм, когда чиновник способствует в продвижении по службе близких друзей и родственников, используя свой должностной ресурс, то на Северном Кавказе она имеет иные корни. После распада СССР и существенного ослабления федеральной власти в первые полтора десятилетия в местном бизнесе, в сфере силового предпринимательства, укреплялось влияние различных семей. Впоследствии, получив влияние в этом секторе, представители этих семей появлялись в органах власти,— объясняет господин Казенин.— Концентрация членов одной семьи на разных должностях на Северном Кавказе возникла от того, что семья имела вес за пределами чиновничьих кабинетов».

Разрушение сложных групп, основанных не всегда на принадлежности к одной семье, но иногда на единстве этнического происхождения, на общей малой родине или просто общих прагматических интересах, было задачей нескольких руководителей Дагестана с середины 2000-х годов, однако и Муху Алиев, и Магомедсалам Магомедов, и Рамазан Абдулатипов сами были включены в такие группы либо выстраивали их заново в процессе борьбы с другими. В 2017 году врио главы Дагестана впервые стал варяг — Владимир Васильев, который начал с заявления о том, что работать в органах власти теперь будут чиновники, обладающие нужной квалификацией, а не влиятельной родней. Тем не менее старые группы влияния сохраняются: например, собрание депутатов Буйнакского района возглавляет Даниял Шихсаидов, сын нынешнего спикера Народного собрания Дагестана Хизри Шихсаидова (с 1997 по 2004 год он был премьером Дагестана, а с 2007 по 2013-й депутатом Госдумы). В 2015 году Даниял Шихсаидов, занимавший тогда должность главы Буйнакского района, был задержан сотрудниками СКР и ФСБ по подозрению в мошенничестве и хищении и взят под стражу. В октябре 2015 года ему изменили меру пресечения на домашний арест. В дальнейшем следствие не сообщало об изменении статуса Данияла Шихсаидова и о результатах расследования уголовного дела, а в апреле 2017 года он был избран на свою нынешнюю должность.

По словам господина Казенина, федеральная власть пытается бороться с системой распределения влияния в республиках Северного Кавказа, но «довольно избирательно»: «Многие семьи в Дагестане, Карачаево-Черкесии и других регионах оказались под ударом уголовных дел, а кто-то остался при своих».

Особые условия

«Команда Кадырова» объединена не только и не столько семейными связями, но они играют существенную роль: например, в сентябре 2019 года Рамзан Кадыров назначил мэром Аргуна (третий по значению город республики) своего 28-летнего родственника Хас-Магомеда Кадырова, которого назвал своим «младшим братом» (СМИ писали, что он является сыном троюродного брата главы Чечни). До этого Хас-Магомед Кадыров работал в должности начальника УМВД по Грозному. Пресс-секретарь руководителя республики Альви Каримов назвал назначение молодого чиновника «подарком» для жителей Аргуна. «Стратегия Кадырова — в том, чтобы бороться с коррупцией, а не развивать ее»,— комментировал «Русской службе BBC» тему родства в республиканской власти министр Чечни по национальной политике, внешним связям, печати и информации Джамбулат Умаров.

В 2018 году СМИ подсчитали, что 30% высоких постов в Чечне занимают члены многочисленной семьи Рамзана Кадырова. Чечня, по мнению экспертов, стоит особняком от других республик Северного Кавказа из-за прошедших там двух войн: федеральной власти пришлось принимать нестандартные решения, чтобы обеспечить стабильность после их окончания: «В Чечне важно было создать сплоченную правящую группу, федеральный центр сделал ставку на тех, кто мог гарантировать мир в регионе»,— пояснил Ростислав Туровский.

По словам Ростислава Туровского, «семейственность» на статусных должностях является нормой не только на Северном Кавказе, но и, например, в Крыму.

Политический успех близких родственников главу Крыма Сергея Аксенова, который возглавил присоединенный регион в 2014 году, не смущает. Сразу после его назначения на должность в органах власти Крыма стали появляться члены семьи чиновника, но, отвечая на вопросы журналистов о родственниках в парламенте, господин Аксенов заявил, что «никакой проблемы» в их работе депутатами он не видит. Отметим, в 2019 году в Госсовет Крыма на второй срок избрался его отец Валерий Аксенов. Сестра супруги Сергея Аксенова Евгения Добрыня в предыдущем составе крымского парламента (2014–2019) возглавляла комитет по имущественным и земельным отношениям. Она тоже переизбралась в Госсовет по списку «Единой России». В СМИ ранее неоднократно писали, что Андрей Дедюхин, с 2014 года возглавляющий департамент рыбного хозяйства Министерства сельского хозяйства Крыма, является гражданским мужем Евгении Добрыни. Теща Сергея Аксенова Людмила Добрыня — член Общественной палаты Крыма.

Также переизбралась в Госсовет Крыма по списку ЕР супруга вице-премьера Крыма Дмитрия Полонского (курирует внутреннюю и информационную политику) Ольга Виноградова. Ранее госпожа Виноградова была зампредом комитета крымского парламента по экономической, бюджетно-финансовой и налоговой политике.

Сыновья за отцов

Большинство опрошенных “Ъ” экспертов считают, что семейные связи во власти не являются исключительным признаком какой-то одной группы регионов.

Наиболее яркой иллюстрацией родственных связей во власти Ставропольского края можно назвать сына вице-спикера краевой думы Александра Кузьмина, который дважды выдвигал свою кандидатуру на должность губернатора от «Справедливой России». Его сын Кирилл Кузьмин — уполномоченный по защите прав предпринимателей в Ставропольском крае.

Максим Бурлачко, сын спикера заксобрания Краснодарского края Юрия Бурлачко, в возрасте 27 лет стал депутатом городской думы Краснодара.

Business as usual

«Вопрос не только в том, что среди чиновников есть родственники, а в том, каким бизнесом занимаются члены семьи губернатора»,— отмечает Ростислав Туровский.

К примеру, семья избранного в сентябре 2018 года губернатора Хабаровского края Сергея Фургала владеет долей в единственном на Дальнем Востоке предприятии черной металлургии. Обанкроченный завод «Амурметалл» (ныне ему возвращено историческое название «Амурсталь») в 2017 году приобрело за 2,46 млрд руб. ООО «Торэкс». По данным базы «СПАРК-Интерфакс», 25% в этой компании принадлежит Ларисе Стародубовой, супруге господина Фургала.

"Капитаны государства"

«Семейственный принцип распределения должностей на федеральном уровне не то чтобы поощряется — скорее высшая федеральная власть подает пример,— говорит Владимир Слатинов.— Но если дети и прочие родственники высшей федеральной элиты скорее где-то рядом в бизнесе и в госбизнесе и однажды вырастут в "капитанов государства", то региональная "родня" весьма заметна на госслужбе». Политолог связывает это с «дефицитом хлебных мест» в регионах, из-за чего семейственность на госдолжностях более «выпукла».

Директор фонда «Петербургская политика» Михаил Виноградов считает, что после прошлогоднего назначения министром сельского хозяйства Дмитрия Патрушева (сын секретаря Совета безопасности, бывшего главы ФСБ Николая Патрушева; ранее возглавлял правление Россельхозбанка) «трудно что-то запрещать регионам».

Варяги в социальном лифте

Приход в регионы губернаторов-варягов способствует некоторому разрушению укоренившихся родственных связей в региональных элитах, отмечают опрошенные “Ъ” эксперты. Варяги ослабляют влияние устоявшихся кланов, но нередко и сами пристраивают своих сослуживцев, друзей и бывших коллег. Например, орловский губернатор Андрей Клычков, приехавший в регион из Москвы в 2017 году, пригласил на работу советником своего друга Сергея Лежнева, а губернатор Курской области Роман Старовойт назначил своими заместителем и советником Александра Чуркина и Дениса Шматкова — прежних коллег по «Росавтодору», который сам ранее возглавлял.

«Москве везде чудится сепаратизм, региональная клановость видится как некая угроза, если она переходит рамки,— поясняет Владимир Слатинов.— Поэтому принимаются меры, чтобы это погасить: как точечные, так и более системные — засылка в регионы губернаторов-варягов. Но назначенцы в регионах пристраивают своих, и опять же потому, что в кадровой политике главную роль играют неформальные связи и протекционизм».

По мнению Ростислава Туровского, «варяги не злоупотребляют семейственностью, так как, скорее всего, свое губернаторство рассматривают в качестве временной командировки».

«Некоторые ниши для среднестатистических чиновников, не являющихся родственниками и людьми из близкого окружения губернаторов, открываются при ротации глав регионов, и социальные лифты начинают работать интенсивнее,— говорит Владимир Слатинов.— Например, губернатор Липецкой области Игорь Артамонов провел конкурс на замещение должностей по аналогии с конкурсом "Лидеры России", и некоторые его участники получили назначения. Но полноценной меритократической системы — "власти компетентных" — в кадровой политике ни на региональном, ни на федеральном уровне не сформировалось, протекционизм доминирует». Тестируют конкурсные механизмы и квалификационный отбор и губернаторы-старожилы: например, Евгений Савченко пытается оптимизировать кадровую политику, заставляя в том числе «семейных» назначенцев изучать методы управления и внедряя критерии оценок эффективности.

На федеральном уровне с 2017 года действует всероссийский конкурс управленцев «Лидеры России», сейчас его проводит автономная некоммерческая организация «Россия — страна возможностей» (РСН). На базе платформы РСН реализуются 20 федеральных проектов, направленных на обновление управленческой элиты и поддержку волонтерства, и «Лидеры России» в их числе. Конкурс курирует первый заместитель руководителя администрации президента Сергей Кириенко и был создан по инициативе Владимира Путина. Из 103 его победителей в октябре 2017 года и феврале 2018-го более 80 получили должности в госструктурах. Двое из них (Василий Орлов и Дмитрий Артюхов) стали губернаторами Амурской области и ЯНАО, трое — заместителями министров. Павла Сорокина назначили замминистра энергетики Александра Новака, Олег Салагай стал замминистра здравоохранения Вероники Скворцовой, Илья Торосов получил пост замминистра экономразвития Максима Орешкина, а помощником министра стала Татьяна Дьяконова. К слову, выигравший конкурс Дмитрий Артюхов — сын первого заместителя председателя Тюменской областной думы, лидера тюменских единороссов Андрея Артюхова. В начале 2000-х годов Андрей Артюхов возглавлял думу ЯНАО (входит в состав Тюменской области).

В 2013 году на базе Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ (РАНХиГС) была создана Высшая школа государственного управления (ВШГУ) для подготовки руководителей и служащих. Ее выпускник экс-замминистра науки и высшего образования России Денис Солодовников 30 сентября 2019 года был назначен заместителем губернатора Севастополя Михаила Развожаева. Оба чиновника — однокурсники по ВШГУ. Из 16 избранных в единый день голосования 8 сентября глав российских регионов десять человек были слушателями различных программ «школы губернаторов» РАНХиГС. Это главы Мурманской области Андрей Чибис, Забайкальского края Александр Осипов, Курганской области Вадим Шумков, Республики Алтай Олег Хорохордин, Липецкой области Игорь Артамонов, Республики Калмыкия Бату Хасиков, Вологодской области Олег Кувшинников, Курской области Роман Старовойт, Санкт-Петербурга Александр Беглов и Челябинской области Алексей Текслер.

Но в целом конкурентные механизмы пока не приживаются, считает Владимир Слатинов: «Как долгосрочный и общий тренд мы наблюдаем снижение качества кадров». По его мнению, сложившиеся в регионах системы устойчивы в том числе потому, что «семейственность — коррупциогенная вещь, в таких родственных сетях легко многое прикрывать». По мнению экспертов, решить проблему кадров в региональной власти и обеспечить так называемый положительный отбор могут только такие механизмы, как регулярная сменяемость власти и последовательное внедрение на госслужбе реальной конкурсной системы.

Необходима четкая система подбора кадров по компетентности прежде всего через систему открытых конкурсных процедур. Она формально есть, но фейковая. Часто конкурсы, как и выборы, выигрывают те, кому положено их выигрывать»,— поясняет господин Слатинов.

По словам Михаила Виноградова, «часть российского общества раздражена закупоренностью социальных лифтов, однако раздражение не носит критический характер». По итогам исследования семейственности в 2018 году эксперты фонда «Петербургская политика» пришли к выводу, что «хотя практика продвижения детей и других членов семьи на высокие посты в государственной службе и в бизнесе распространена далеко не тотально и речь пока идет о конечном числе случаев, такая тенденция нарастает, а психологические и политические барьеры на ее пути постепенно исчезают».