Компромат.Ru ^®

Уходить надо так, чтобы можно было вернуться. Кто прячется в тени министра Калюжного

Сергей Белоновский

Министр топлива и энергетики Виктор Калюжный уже за первые три месяца работы заслужил репутацию человека, который производит много шума при отсутствии реальных дел. И напрасно.

Еще во время работы в должности вице-президента Восточной нефтяной компании он преподнес властям Томской области такой сюрприз, от которого те не могут очухаться до сих пор. Калюжный и еще один вице-президент ВНК Гурами Авалишвили отчаянно сопротивлялись приватизации тогда еще прибыльной компании, а когда поняли, что она таки будет продана, и не хозяевам, которые их устраивали, решили передать преемникам оч-чень весомый финансовый привет.

По данным журнала "Компания", за четыре месяца 1997 года под залог экспорта нефти они умудрились набрать валютных кредитов на 462 миллиона долларов. Попутно компания перестала платить в бюджет и набрала еще 150 миллионов долларов долговых обязательств. После чего оба вице с чувством выполненного долга тихо уволились. А новые хозяева потеряли дар речи, увидев балансовый отчет, в котором числилось более 600 миллионов долга - стоимость двухлетнего экспорта нефти. Кредиты же исчезли в неизвестном направлении, по слухам, в одну оффшорную зону. Отличный получился дембельский аккорд.

Теперь новые хозяева ВНК вынуждены сбрасывать с компании "социалку": закрывать детские сады, медпункты, проводить массовые сокращения персонала и консервировать целые месторождения. А Томская область, оставшись без основного источника дохода, просто села на мель.

Между тем Виктор Калюжный перетащил своего старого соратника Авалишвили, который начинал свою успешную деятельность еще с небезызвестным Отари Квантришвили, в Москву и сделал своим первым замом.

И если их "дембельский аккорд" только в одной области окончился потерей 600 миллионов долларов, то во сколько обойдется его повторение в масштабах всей России?

P. S.: Редакция договорилась с В. И. Калюжным об интервью. Согласие было получено, но уже в течение почти 3 недель - молчание. По-прежнему рассчитываем на диалог.