Их ответ Чемберлену
Я знала, что даже после зачистки из "кремлёвского пула" большинства "птенцов гнезда Гусинского" некоторым журналистам из холдинга "Медиа-Мост" не только сохраняли в Кремле аккредитацию, но даже и время от времени устраивали конфиденциальные встречи с главой государства. Все эти люди использовались Кремлём, конечно же, совсем не в качестве журналистов, а как связные между администрацией президента и опальным олигархом, - поскольку отношения в ходе взаимной войны настолько обострились, что связь по прежним, прямым каналам, стала уже немыслимой.
Так, в качестве связного между Кремлём и Гусинским (уже после вынужденного бегства последнего за границу) использовался, например, Алим Юсупов, работавший в тот момент на канале НТВ. Пару раз он даже связывал Путина по телефону с Гусинским, и президент пообещал олигарху встречу на нейтральной территории. Но потом обманул.
* * *
Однажды, в сентябре 2000 года, в роли посредника между администрацией президента и хозяином газеты "Коммерсантъ" Березовским пришлось выступить и мне. Но, к счастью, не через какие-то секретные каналы (я в тот момент даже телефона Березовского не знала), а прямо со страниц газеты.
Борис Березовский быстро почувствовал, что 1-й телеканал, ОРТ (БАБ являлся в тот момент владельцем 49% акций этого телеканала и главным спонсором), станет 1-м и в кремлёвском списке на ликвидацию, и придумал хитрый контрход. Опальный олигарх объявил, что передаёт все свои акции представителям творческой интеллигенции в трастовое управление. И предложил то же самое сделать и государству с оставшимися 51% акций. То есть, если бы схема сработала, то отнимать телеканал Кремлю пришлось бы уже не у олигарха, а у "общественности".
Мне позвонил главный редактор "Коммерсанта" Андрей Васильев и попросил:
- Слушай, а можешь ты раздобыть в Кремле "их ответ Чемберлену" на публичную инициативу Берёзы? Хотя бы анонимный?
В своём открытом письме Березовский утверждал, что "высокий чин кремлёвской администрации" предъявил ему ультиматум: "передать в течение двух недель в управление государству свой пакет акций ОРТ или отправляться вслед за Гусинским". Вся тусовка знала, что этот высокий чин - сам Путин. Вслед за которым ультиматум Березовскому подтвердил и глава кремлёвской администрации Александр Волошин.
Вот я и отправилась за "ответом Чемберлену" к Волошину.
- Александр Стальевич, Березовский понял фразу "отправляться вслед за Гусинским" как прямую угрозу Кремля посадить его в тюрьму.
- Во-первых, про Бутрыки ему ни слова никто не говорил, - сходу, даже не попытавшись опровергать факт ультиматума, заявил мне глава администрации - Имелось в виду - отправляться куда подальше...
- "Куда подальше" - это в принудительную эмиграцию без права возврата? - уточнила я.
- Да куда угодно! Надоел он уже здесь всем - сил нет! - нервно хихикнул Волошин.
Всегда избегавший публичных интервью, в этот раз кремлёвский администратор заявил мне, что я могу процитировать его ответ в газете со ссылкой на "высокопоставленного кремлёвского чиновника". В компании с "высоким чином", на которого ссылался Березовский, это создавало в стране симпатичную властную вертикаль анонимов.
Суть же ответа Волошина сводилась к следующему: государство свою половину акций никому не отдаст, а Березовский, даже если попытается не отдать свои 49% акций, всё равно ни на что влиять не сможет.
- Костю Эрнста мы считаем своим человеком, которому можно доверять, - заложил гендиректора ОРТ Волошин. - Журналисты не смогут себе больше позволить спекулировать на чувствах людей и раздувать антипрезидентские настроения. (Имелось в виду как раз освещение по ОРТ беззаботного отпуска президента Путина в момент гибели подлодки "Курск".)
А на прощанье, когда я уже направлялась к дверям, Волошин выложил свой самый главный аргумент:
- Да всё равно мы у Берёзы все акции отнимем, не переживай!
На следующий день в "Коммерсанте" появилась передовица с заголовком: "Березовский получил ответ на письмо Путину через корреспондента "Коммерсанта" Елену Трегубову".
Вроде бы это был профессиональный успех. Но ничего, кроме брезгливости, я от этой "секретный миссии" не испытала. Было уже даже наплевать, что коллеги стали ещё чаще дразнить меня "кремлёвскими друзьями". Но главное - я чётко почувствовала в тот момент, что ни о какой работе журналиста в Кремле, в нормальном, профессиональном понимании этого слова, речь уже не идёт. Перебрасывать гранаты со сдёрнутой чекой из одного вражеского окопа в другой - это уже не журналистика.