Компромат.Ru ^®

Оригинал этого материала
© "Совершенно секретно", июль, 2003, Фото: Владимира Ходакова и АР

Кому править русской церковью?

Святейший Патриарх оправился после недавней болезни, однако борьба за место его преемника не утихает

Алексей Макаркин

Когда Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II вышел из больницы, где находился в мае на лечении, у православных отлегло от сердца. Многочисленные слухи («у Патриарха второй инсульт» и т.д.), слава Богу, не подтвердились. А следовательно, решение оживленно дебатировавшегося вопроса о преемнике Его Святейшества откладывается. Однако, исходя из «международных прецедентов», надо понимать: эта тема все равно будет обсуждаться. Ничего дурного в самом факте таких обсуждений нет. Так, о будущем Папе Римском, преемнике Иоанна Павла II, дискуссии ведутся уже лет десять, и журналисты перебрали полтора десятка кандидатур.

Патриарх в России – это не просто первый епископ. Это человек, оказывающий существенное влияние на общественно-политическую жизнь, напрямую общающийся с президентом, высказывающий авторитетное мнение по вопросам, прямо затрагивающим интересы миллионов россиян. 

Кирилл, Мефодий и Сергий

Митрополит Кирилл занимает Смоленскую кафедру и руководит влиятельным Отделом внешних церковных сношений

Епископат РПЦ уже давно разделен на группы, интересы которых часто прямо противоположны. Разумеется, нет единства в вопросе и о преемнике нынешнего Патриарха. В последнее время все чаще называются три имени: митрополиты Кирилл (Гундяев), Мефодий (Немцов) и Сергий (Фомин). О первых двух говорят давно (всячески обыгрывая сочетание «Кирилла и Мефодия»). Имя третьего в неофициальных «кандидатских» списках оказалось недавно.

Владыке Кириллу 56 лет; он занимает Смоленскую кафедру и при этом в ранге постоянного члена Синода руководит влиятельным Отделом внешних церковных сношений (ОВЦС). Его дед и отец были священниками, в 20–30-е годы сидели в лагерях. Старший брат Николай тоже был рукоположен в священный сан, он – профессор духовной академии. Сам Владимир Гундяев – так в миру именовали владыку Кирилла – в отличие от большинства своих сверстников не был членом ВЛКСМ. Семинарию и академию окончил за четыре года вместо общепринятого восьмилетнего цикла. В возрасте 29 лет стал епископом, в то время как обычай требует от посвящаемого быть не моложе 30. Десять лет был ректором Ленинградской духовной академии, затем занял Смоленскую кафедру. С 1989 года возглавляет ОВЦС, с 1991 года – митрополит. Входил в состав совета директоров коммерческого банка «Пересвет».

Костяк его сторонников составляют умеренно-либерально настроенные выпускники питерской академии, каковых немного среди вновь рукоположенных епископов. Алексий II предпочитал продвигать к руководству Церковью либо людей, принявших монашество в Троице-Сергиевой лавре, либо провинциальных «батюшек», которые весьма сдержанно относятся и к владыке Кириллу, и к руководимому им ОВЦС.

Успешную карьеру митрополита Мефодия связывают с его контактами с КГБ еще в советское время

Владыке Мефодию 54 года. Родился в Луганской области, церковную карьеру выбрал не сразу: вначале закончил техникум. Восемь положенных лет учился в семинарии (в Одессе) и академии (в Ленинграде). После получения высшего богословского образования началась его стремительная карьера: уже через четыре года он стал епископом – в возрасте 31 года. Возглавлял Иркутскую кафедру, а затем, в течение двадцати с лишним лет, – Воронежскую.

Успешную карьеру владыки Мефодия многие связывают с его контактами с КГБ еще в советское время. Так, виленский митрополит Хризостом в начале 90-х назвал своего коллегу «офицером КГБ» (владыка Хризостом в 70-е годы работал вместе с ним в ОВЦС). Теперь же с усилением роли бывших сотрудников «органов» в государственных структурах, согласно этой версии, возросли и шансы митрополита Мефодия на патриаршество.

Однако возможна и другая версия благоволения Кремля к владыке: он – относительно новый человек для столичных властных структур и не связан с влиятельными политическими фигурами ельцинского периода. Покинув пост главы хозяйственного управления Патриархии в 1988 году, он в течение следующего десятилетия занимался преимущественно делами своей епархии. Лишь в последние годы он возглавил Макарьевский фонд и Историко-правовую комиссию. Последняя, кстати, занимается вопросами прав собственности на имущество, на которое претендуют различные церковные структуры. Уже при нынешнем главе государства владыка Мефодий вошел в состав Совета по взаимодействию с общественными и религиозными организациями и объединениями при президенте России (его членами являются лишь четверо иерархов РПЦ). В марте Владимир Путин в Кремле лично вручил ему орден Дружбы. 

Такое усиление роли митрополита Мефодия вряд ли могло устроить Патриарха, так как проходило без его участия и, судя по некоторым данным, против воли Святейшего. Воронежский владыка все более оттеснял не только своих потенциальных конкурентов, но и самого Святейшего. Его расширяющиеся и независимые от руководства Патриархии контакты с представителями органов государственной власти, популярность среди провинциальных епископов тревожили как Патриарха, так и «кирилловцев».

В этих условиях сформировалась «антимефодиевская» коалиция из сторонников Патриарха и митрополита Кирилла. Патриарх достаточно жестко показал, что не намерен следовать приоритетам части президентского окружения, которое, по нашим данным, установило контакты с митрополитом Мефодием и сделало на него ставку. «Историческое» заседание Синода состоялось 7 мая. Синод принял решение о переводе владыки Мефодия в Казахстан, где он возглавит вновь образованный митрополичий округ из трех епархий. При этом, однако, он потерял все посты в Москве – в Макарьевском фонде и Историко-правовой комиссии. Таким образом, позиции владыки в аппаратной расстановке сил внутри РПЦ резко ослабли.

Зато существенно усилились позиции сторонников митрополита Кирилла. Его бывший заместитель владыка Феофан (Ашурков) перемещен с отдаленной Магаданской епархии на одну из наиболее крупных и богатых – Ставропольскую. Еще один протеже владыки Кирилла, епископ Иларион (Алфеев), возглавил Венскую епархию. Это произошло после того, как ему не удалось стать преемником 90-летнего митрополита Антония (Блума) в Сурожской епархии, объединяющей православных Великобритании. Вопрос о сурожском архиерее отложен, что также к выгоде владыки Кирилла: его не устраивает кандидатура епископа Василия (Осборна), которую выдвигает уходящий на покой митрополит Антоний. Наконец, бывший подчиненный митрополита Кирилла по «церковно-дипломатической» службе, епископ Гурий (Шалимов), назначен магаданским архиереем.

Похоже, что коалиция Патриарха и владыки Кирилла носит временный характер. При этом шансы смоленского митрополита на Патриаршество вряд ли увеличились – расстановка сил среди епархиальных архиереев существенно не изменилась. Примечательно, что на том же заседании Синода было принято решение о назначении на Саратовскую кафедру архимандрита Лонгина (Корчагина), настоятеля подворья Троице-Сергиевой лавры в Москве и духовника крайне консервативного Воскресенского православного братства. Таким образом, баланс между различными группами в церковной иерархии оказался сохранен.

Митрополит Сергий, только что включенный в число потенциальных кандидатов на патриарший престол

Еще один важный итог майского заседания Синода: преемником владыки Мефодия в Воронеже стал митрополит Сергий (Фомин), один из ближайших сотрудников Патриарха. В августе владыке Сергию исполняется 54 года. Он родом из Загорского (ныне Сергиево-Посадского) района Московской области, где расположены Троице-Сергиева лавра и Московские духовные школы. Однако ребят из этого района старались в семинарию не брать, и Виталий Фомин был первым за многие годы, чем местные власти были крайне недовольны. Он изучал богословские науки в течение 10 лет – кроме обычного курса, закончил еще и аспирантуру. В возрасте 33 лет стал епископом, затем был возведен в сан архиепископа и митрополита.

Хотя из Воронежской епархии теперь выделена Липецкая, она остается одним из наиболее влиятельных территориальных подразделений РПЦ, несмотря на утрату одного из основных спонсоров – Новолипецкого металлургического комбината. Кроме того, владыка Сергий сохранил за собой один из самых влиятельных постов в Церкви – управделами – и связанный с ним ранг постоянного члена Синода. Наконец, новое назначение включает митрополита Сергия в число потенциальных кандидатов на патриарший престол. До этого он хотя и носил белый клобук, но был лишь одним из викариев Патриарха (митрополитом Солнечногорским), не управляя самостоятельной епархией. Теперь же управделами Патриархии получает необходимый для будущего главы Церкви опыт. При этом владыка Сергий может устроить как либералов, так и умеренных консерваторов.

Похоже, что Патриарх смог наглядно продемонстрировать, что именно от него зависят все процессы, происходящие в Церкви. «Церковь большинства» сохраняет свою автономию от государственной власти. Что, впрочем, не исключает компромиссов. 

Война компроматов

Недавнее появление в Интернете письма священника Георгия Эдельштейна, обличающего митрополита Мефодия в сотрудничестве с КГБ, вряд ли серьезно повредит репутации митрополита Мефодия. Дело в том, что сотрудничество с КГБ – давний аргумент критиков Московской Патриархии. Еще в 1992 году комиссия российского Верховного Совета (ее главным активистом был Глеб Якунин, в то время еще бывший священником Московской Патриархии) «раскопала» информацию о псевдонимах, под которыми в документах КГБ фигурировали представители высшей церковной иерархии. Показательно, что информация об «Адаманте», «Аббате» и других видных архиереях была обнародована сразу же, а компромат на некоего «Дроздова» решили придержать. Только после того, как стало ясно, что Архиерейский собор РПЦ не собирается делать никаких оргвыводов, в газетах появились статьи, обвиняющие в связях с КГБ и Святейшего.

Но даже тогда вопрос о контактах иерархии с органами госбезопасности интересовал скорее либеральную интеллигенцию, нежели прихожан РПЦ. Тот факт, что главным обвинителем иерархии выступал Глеб Якунин – фигура, одиозная для большинства верующих, – значил больше, чем все ссылки на архивные источники, обличающие представителей духовенства. Священник Георгий Эдельштейн тоже пользуется репутацией «бунтаря», и поэтому его обвинения ждет та же судьба. 

Более опасным выглядит «компромат» на владыку Кирилла. Публикации о якобы имеющих место симпатиях владыки Кирилла к римскому католицизму широко распространены в «патриотических» листках. Подобные обвинения звучали и в адрес других учеников митрополита Никодима (Ротова). Еще опаснее сплетни об «унии», которая станет возможной, если на Патриарший трон взойдет кто-нибудь из «никодимовцев». Ведь именно митрополит Никодим настоял на разрешении православным в некоторых случаях принимать причастие в католических храмах (после его смерти разрешение было тихо отменено). Он же ввел в практику чтение библейских текстов на русском языке, впрочем, тоже сейчас отмененное.

Даже деятельность митрополита Кирилла в качестве одного из организаторов Всемирных русских соборов ситуации не меняет. Примечательно, что владыку Мефодия постригал тоже Никодим, однако ему симпатий к римской католической церкви никто не инкриминирует – видимо, потому что он сторонится экуменических контактов.

Показательно, что по поводу деятельности митрополита Сергия (Фомина) пиаровских «антикампаний» пока что не проводилось. Видимо, потому что его не считали серьезным претендентом на Патриаршество. Теперь можно ожидать выпадов и в адрес нынешнего Воронежского митрополита.

Таким образом, борьба еще впереди. 

***

Как избирали патриархов

Тихон

ВХХ веке русская церковь избирала Патриархов пять раз. И каждые новые выборы были не похожи на предыдущие.

На Поместном соборе 1917 года вначале провели, как бы мы сказали сейчас, рейтинговое голосование, чтобы отобрать трех наиболее достойных архиереев. Ими стали харьковский архиепископ Антоний, новгородский архиепископ Арсений и московский митрополит Тихон. Причем относительное большинство голосов получил владыка Антоний, имевший репутацию убежденного монархиста. Затем слепой старец-монах выбрал одну из трех бумажек, на которых были написаны имена кандидатов. Жребий пал на митрополита Тихона, получившего меньше голосов, чем два его конкурента. Видимо, этот выбор оказался промыслительным: очевидно, что владыка Антоний в качестве Патриарха еще сильнее обострил бы конфликт церкви с большевиками, что привело бы к еще более жестоким репрессиям.


После кончины первого Патриарха власти не разрешали проводить новые выборы в течение 18 лет. В сентябре 1943 года санкция, наконец, была дана. Выборы были безальтернативными и без созыва Поместного собора. Митрополита Сергия (Страгородского) избирали на Архиерейском соборе, причем 19 его участников доставили в Москву на самолетах по личному указанию Сталина. Новому Патриарху было уже далеко за 70, после выборов он прожил менее года.

Сергий

Занятно, что еще раньше, в 1941 году, «патриархом» пытался провозгласить себя глава обновленческой церкви Александр (Введенский), который был злейшим оппонентом РПЦ и тесно сотрудничал с НКВД. Однако даже большинство его соратников не признали этот незаконный акт: торжественная церемония состоялась в квартире «патриарха», а вместо трона его торжественно посадили на обеденный стол. Вскоре Введенский стал снова именовать себя «митрополитом». По сравнению с такой авантюрой избрание Сергия выглядело вполне солидно.

В 1945 году собрался Поместный собор, который выбрал Патриархом ленинградского митрополита Алексия (Симанского). Альтернативы не было и на этот раз. Голосовали формально все участники собора, однако от имени священников и мирян говорили правящие архиереи, называя имя кандидата. Все же такие выборы более соответствовали привычному представлению, чем предыдущие, – поэтому Патриарх Алексий I был признан законным Предстоятелем не только прихожанами РПЦ в СССР, но и многими русскими верующими за границей, а также частью «катакомбников», не признававших митрополита Сергия из-за его компромиссов с советской властью, во главе с епископом Афанасием (Сахаровым).

Следующий Поместный собор состоялся в 1971 году. Выборы были также безальтернативными, процедура – сходной. Впрочем, соперничество на сей раз все же было, но не на соборе, а до его открытия, когда кандидатура будущего Первосвятителя согласовывалась в ЦК КПСС. Партийные инстанции предпочли пожилого митрополита Пимена динамичному владыке Никодиму, а архиереям фактически осталось лишь утвердить это решение. 

Абсолютное большинство церковных иерархов спокойно воспринимали запланированный исход выборов. Однако были и исключения. В 1945 году за альтернативные выборы выступал архиепископ Лука – в миру знаменитый профессор-хирург Войно-Ясенецкий. В 1971 году аналогичную позицию высказывали «заграничные» архиереи РПЦ – митрополит Антоний (Блум) и архиепископ Василий (Кривошеин), сын бывшего царского министра. Разумеется, к их точке зрения не прислушались.

Алексий I

«Конкурентные» выборы Патриарха состоялись на Поместном соборе 1990 года – помогли перестройка и гласность. Впрочем, на волю Бога, как в 1917 году, решили не полагаться. Архиерейский собор предложил Поместному три кандидатуры – митрополитов Алексия (Ридигера), Владимира (Сабодана) и Филарета (Денисенко). Если бы выборы проходили по традиционному сценарию, скорее всего, победил бы Филарет, который временно управлял церковью после кончины Патриарха Пимена. Утверждают, что к кандидатуре Филарета в большей степени благоволили в ЦК КПСС, однако роль этой структуры тогда уменьшалась с каждым днем. В первом туре фаворит получил наименьшее число голосов. Во второй тур вышли митрополиты Алексий и Владимир, причем первый победил с незначительным перевесом: 166 голосов против 143. Обиженный Филарет взял курс на обособление украинской православной церкви. Менее чем через два года он был смещен с поста Киевского митрополита, затем лишен сана, а позднее и отлучен от церкви.

Впрочем, вполне демократичная процедура выборов Патриарха в 1990 году тоже подверглась критике. Дело в том, что в соответствии с Уставом РПЦ Патриархом мог быть избран только гражданин СССР. Поэтому было отклонено предложение избрать Предстоятелем митрополита Сурожского Антония, окормляющего православных Великобритании.

***

Оригинал этого материала
© "Совершенно секретно", июль, 2003, Фото АР

Пиррова победа православия

Дмитрий Фролов

Постсоветские власти считают своим долгом продемонстрировать лояльность Церкви. Алексий II, Михаил Касьянов

То, что сегодня тема престолонаследия в Русской Православной Церкви обсуждается не только в среде духовенства, кажется совершенно естественным. Никогда еще в новейшей российской истории православная вера и церковь не были так публично почитаемы, как теперь.

Не стоит, однако, забывать, что та же новейшая российская история наглядно продемонстрировала нам, до какой степени иллюзорной бывает официально демонстрируемая приверженность общества тем или иным идеям и институтам. Каково истинное место православия в сознании народа, который когда-то с гордостью называл себя богоносцем, потом на протяжении многих десятилетий жил в богоборческом государстве, а теперь каждое Рождество видит на экране телевизора первые лица страны в православном храме? 

В поисках ответа на этот вопрос мы обратились к доктору исторических наук, главному научному сотруднику Института Европы РАН Дмитрию ФУРМАНУ. В среде социологов профессор Фурман известен благодаря серии общероссийских опросов, которые в период с 1991 по 2002 год выясняли место религии в сознании постсоветского российского общества. Они легли в основу изданной под его редакцией монографии «Старые церкви, новые верующие», но это вовсе не сделало результаты исследований общеизвестными. Произошло это потому, что выводы ученого, основанные на беспристрастной статистике, полностью перечеркивают благолепную картину обращения россиян к духовному наследию православной церкви. 

«Мы действительно наблюдаем в обществе православный консенсус. Но эта победа церкви столь же поверхностная и формальная, как недавнее мнимое торжество коммунистического мировоззрения в стране развитого социализма», – считает профессор Фурман. И подтверждает этот вывод следующей статистикой: симпатию к институту церкви обнаруживают свыше 90 процентов опрошенных, православными себя считают свыше 80 процентов русских, а хотя бы раз в месяц посещают храм... всего 7 процентов. Эта цифра, отражающая число истинно верующих, свидетельствует, что их у нас меньше, чем где бы то ни было в сегодняшней Европе. Сравнение с традиционно религиозной Польшей, где храм регулярно посещают 78 процентов населения, заведомо некорректно. Но даже самые светские соседи по континенту демонстрируют более впечатляющие показатели. Например, во Франции, где государство последовательно проводило политику секуляризации, церковь посещают 12 процентов населения.

слева направо: Алексий II, Михаил Касьянов, Владимир Жириновский, Игорь Сергеев, Владимир Путин, Владимир Платонов, а вот большинство россиян остаются неверующими

Когда социологи стали выяснять, кто является сегодня оплотом православной веры в России, то они с удивлением обнаружили, что это те же категории граждан, что и при советской власти. Львиную долю усердных прихожан по-прежнему составляют люди пожилые, с низким образовательным уровнем, незавидным имущественным и социальным статусом. То есть Россия, растерявшая в первые постсоветские годы чуть ли не всех своих атеистов (только с 1991 по 1993 год их число сократилось с 35 до 5 процентов опрошенных), так и не обрела тот социальный слой, который бы мог стать реальным проводником православной веры.

То, что теперь православию публично присягает чуть ли не каждый россиянин, не может порадовать тех приверженцев веры, которые возьмут на себя смелость выяснить, что исповедуют «новые православные». Почти треть из них не раскрывали Библии, в Иисуса верят всего 23 процента от числа опрошенных, в то, что Бог создал мир, – 21 процент. Зато почти треть убеждены в возможности переселения душ и чуть меньше почитают за недобрый знак встречу с черной кошкой. 

«Традиции Русской Православной Церкви, ее историческая память понуждают ее опираться на влияние власти. А власть, даже если бы она того и желала, не в силах обратить к вере россиян, которые так и не обратились к ней за все бурное предыдущее десятилетие», – говорит Дмитрий Фурман. Справедливость такого заключения подтверждается недавними событиями. Речь идет о проекте введения в программу средней школы курса основ православной культуры. Эта идея продвигалась через госструктуру – Министерство образования. Но при всем нынешнем уважении к воле центральной власти была похоронена в процессе обсуждения. Русская Православная Церковь, как ни странно, в дискуссии открыто не участвовала. Тут для сравнения опять уместно вспомнить Францию. Тамошнее духовенство в противовес отделению церкви от государственного образования создало целую систему прекрасных церковных школ и тем самым немало поспособствовало своему продвижению навстречу согражданам. Поступать аналогичным образом РПЦ пока что, видимо, не готова. 

***

Оригинал этого материала
© "Совершенно секретно", июль, 2003

«Контакты с КГБ бывали во имя пользы церковной, а бывали – во имя личной»

Но сегодня, считает Митрополит Виленский и Литовский Хризостом, церкви надо как можно меньше заигрывать с властью

Беседовал Леонид Велехов

Митрополит Виленский и Литовский Хризостом

– В свое время вы оказались у истоков разоблачения связей русской православной церкви с КГБ, когда выступили в 1992 году на Архиерейском соборе с заявлением по поводу митрополита Мефодия. Если я не ошибаюсь, вы и сами признались тогда, что были завербованы КГБ. Как и многое в те годы, это оказалось бурей в стакане воды, не возымело никаких последствий. Как сегодня вы относитесь к тому, что РПЦ сотрудничала с репрессивными органами? 

– В вашем вопросе есть несколько неточностей. В 1991 году я заявил, что имел контакты с органами КГБ. Это не было покаянием, но лишь констатацией того факта, что в течение 18 лет я общался с представителями органов. На Соборе 1992 года я действительно был сторонником создания комиссии по изучению контактов духовенства и прежде всего высших иерархов с госбезопасностью. Я никогда не осуждал и не обвинял тех, кто сотрудничал. Я хотел, чтобы комиссия выявила тех, кто предавал, клеветал, доносил на прихожан: такие духовники действительно заслуживали наказания – изгнания из наших рядов. Сам я контактировал с КГБ, но стукачом не был. А контактировать я был вынужден: такова была система. И я уверен, что подавляющее большинство архиереев вынуждены были вступать в контакты с органами. Весь вопрос в том, каков был стиль этих контактов: одни выслуживались и делали все, что им велели. Другие могли спорить, не соглашаться, отстаивать свою правду, как это делал я. В самих же контактах с КГБ я ничего предосудительного не вижу: это был орган государства, а мы – его граждане. 

– И каяться тут не в чем? 

– Публичное покаяние не есть покаяние, а лишь демонстрация. Не случайно публичные покаяния отменены христианской церковью еще в третьем столетии. 

– А ваше отношение к митрополиту Мефодию? В ваших выступлениях начала 90-х он фигурировал именно в качестве человека, сделавшего церковную карьеру благодаря сотрудничеству с КГБ. Или он тоже только вынужденно «контактировал», не нанеся ущерба ни конкретным людям, ни репутации православной церкви в целом? 

– О митрополите Мефодии я говорил: не исключаю, что он кадровый сотрудник КГБ. Это было мое предположение. Когда-то мы с ним были не только коллегами по работе в Отделе внешних церковных сношений, но даже друзьями. Однажды я с ним поделился конфиденциальной информацией, а он меня выдал. Из этого случая я и сделал вывод, что он контактирует с КГБ не только во имя пользы церковной, но и преследует свою выгоду. 

– А вообще, на ваш взгляд, имеет ли моральное право стать верховным иерархом человек с прошлым сотрудника КГБ? 

– Я совершенно этого не исключаю. История Христовой церкви знает много примеров того, когда ее возглавляли не очень достойные лица. Патриарха избирает Поместный собор, участники которого руководствуются не только объективными, но и сугубо личными мотивами. Мы, верующие, уповаем на промысел Божий. Но он и попущает быть избранными недостойным представителям высшего духовенства. 

– А как вообще, на ваш взгляд, должны строиться отношения церкви и светского государства? 

– Церковь должна осуществлять свою спасительную миссию, а ее представители – как можно меньше заигрывать с власть имущими. Церковь должна оценивать действия общества и власти исключительно с нравственной позиции. Наша церковь долгие годы находилась под гнетом атеистического государства, а теперь, получив определенную свободу, сама порой хочет вещать, советовать властям, вмешиваться в политику... 

– Это немудрено: сегодня церковь в России окружена почетом и уважением, порой даже чрезмерным, показным. Первые лица государства ходят в церковь, отстаивают торжественные молебны... Нужно ли церкви это преувеличенное внимание со стороны светского государства? 

– Это очень опасное явление. Большинство верующих, видя представителей власти в храме со свечой в руке, не верят в их искренность. Наше общество безрелигиозно – не надо путать это с атеистичностью, – у нас люди ни во что не верят. Власти лишь демонстрируют свою лояльность церкви, а по сути дела, церковь находится в сложной ситуации. Ее собственность ей не принадлежит. По новому закону о земле церковь должна выкупать земли, на которых построены храмы. Но где она возьмет на это деньги? В этом смысле в Литве все устроено куда правильнее. Есть хорошие, справедливые законы, и я руководствуюсь ими и не завишу от отношения ко мне власти. Власти приходят и уходят, а законы остаются. То, что сегодня в России церковь обласкана первыми лицами государства, ничего, кроме тревоги, у меня не вызывает. 

– Вы затронули свой опыт служения в Литве. Здесь, в России, много говорят о плохом отношении к русским в балтийских государствах и, следовательно, о плохом отношении к православной церкви. Так ли у вас все плохо? 

– Ситуация очень различна в трех балтийских государствах. В Литве она наиболее благоприятная. Все, кто хотел, с самого начала взяли литовское гражданство, независимо от национальности. В Литве проживают 219 тысяч русских, подавляющее большинство – больше двухсот тысяч – приняли местное гражданство. По прошлогодней переписи населения, в Литве 141 тысяча православных. Церкви возвращена ее собственность, доходы церкви и духовенства не облагаются налогами. У нас, представителей православной церкви, абсолютно такие же права, как у католиков, коих среди местных верующих более 90 процентов. 

– Раз уж зашел об этом разговор: вы живете и служите в государстве, где подавляющее большинство верующих – католики. Как вы считаете, не пора ли потеплеть отношениям между римско-католической церковью и православной? Верна ли «твердокаменная» позиция некоторых иерархов православия по отношению к возможному приезду в Россию Папы Иоанна Павла II? 

– Мне трудно комментировать точку зрения Святейшего Патриарха на визит Папы. Но ведь и Ватикан занимает отнюдь не братскую позицию в отношении православной церкви. Я участвовал в процессе сближения Москвы и Ватикана, меня даже считают прокатоликом, тайным католиком. И я действительно с большим уважением отношусь к католической церкви в целом. Но Ватикан – это не вся католическая церковь. К примеру, в Литве на официальном уровне отношения между католической церковью и православной достаточно холодные, а на человеческом, на уровне паствы, – совершенно нормальные. Ко мне приходят на богослужение католики, покупают свечи, ставят, крестятся по-своему, и никого это не смущает и не возмущает. Я неоднократно спрашивал, почему, мол, вы приходите сюда, ведь рядом – католический храм? И слышал ответы вроде: мой покойный муж был православным, я пришла сюда помолиться, поставить свечку за упокой его души... В отношениях между религиозными конфессиями, между верующими и неверующими не должно быть места ненависти и вражде – вот что, на мой взгляд, самое главное... Но, конечно, не очень мне нравится, когда иерархи православной церкви говорят о какой-то «экспансии католической церкви в Россию». Ведь это не что иное, как показатель того, что мы просто плохо работаем. В условиях свободы веры мы должны сами завоевывать сердца и умы людей, а не уповать на протекционизм со стороны власти...

***

Оригинал этого материала
© "Совершенно секретно", июль, 2003

Кому патриархом не бывать

Слово «православие» для россиянина ассоциируется, как правило, с Русской православной церковью (РПЦ), возглавляемой Патриархом Алексием II. Неизмеримо реже вспоминают о других Поместных православных церквях – от древнейших восточных Патриархатов (Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского) до совсем молодой, получившей автокефалию лишь три десятка лет назад Православной церкви в Америке. Совсем редко кто-нибудь вспомнит о Русской православной церкви за границей (РПЦЗ), образованной в 1920-е годы русскими архиереями-эмигрантами, не признавшими советскую власть.

Однако и внутри России есть некоторое количество организаций, также именующих себя православными. Официальные представители РПЦ называют их членов сектантами, а они, в свою очередь, обвиняют Патриаршую церковь и ее представителей во всех смертных грехах. Разумеется, по своему влиянию весьма разнообразные организации «альтернативного православия» даже в своей совокупности не сопоставимы с РПЦ.

Среди «альтернативных православных» немало тех, кто утверждает, что ведет свою «генеалогию» от катакомбной церкви, противостоявшей большевистской власти. Наиболее известны так называемые «андреевцы», считающие своим основателем владыку Андрея (Ухтомского), расстрелянного в 1937 году. Сам епископ отличался широтой взглядов и попытками сочетания религии и социализма, а его преемники, объединившиеся в Катакомбную церковь истинно-православных христиан (КЦИПХ), напротив, склонны к ксенофобии и антисемитизму. «Браки расово полноценных ИПХ (истинно-православных христиан) с жидами, хамитами негроидного типа и идумеянами (мохнатыми) запрещаются», – гласит их устав. Евреям запрещено занимать какие-либо должности в КЦИПХ и даже иметь в общинах право голоса. Со ссылкой на некий Второй Подмосковный собор 1996 года в устав введена следующая норма: «Запрещается крестить как нелюдей: труположников, содомитов, транссексуалов, гомункулов, гермафродитов (или в таковых постепенно перерождающихся), рогатых, мохнатых, хвостатых, шестопалых, чешуйчатых, сиамских близнецов и прочих, имеющих внешне нечеловеческие признаки». Руководит «андреевцами» архиепископ Амвросий (Сиверс, ранее носил фамилию Смирнов).

«Даниловцы», еще одна группа «альтернативных православных», утверждают, что являются преемниками той части «катакомбников», которых в 20-е годы возглавлял архиепископ Феодор (Поздеевский), управлявший Свято-Даниловым монастырем. Однако нынешние «даниловцы» вряд ли пришлись бы по нраву консервативному архипастырю. Их религиозное объединение было зарегистрировано под названием Российская православная кафолическая церковь (РПКЦ), и ему принадлежат в Москве два храма. Созвучие «кафолической» и «католической» церквей, очевидно, носит все же не случайный характер, а связано с особенностями биографии главы РПКЦ митрополита Михаила (Анашкина). В молодости он был прихожанином римско-католического храма Св. Людовика в Москве, затем учился в католической семинарии в Риге, где его рукоположили в диаконы. В 1992 году ему было отказано в посвящении в католические священники, с чем и был связан его уход из Папской церкви.

Не менее примечательно и то, что руководство РПКЦ митрополит Михаил активно сочетает с бизнесом. Он – гендиректор АО «Русское золото», где президентом небезызвестный предприниматель Александр Таранцев. «Русское золото» контролирует несколько московских рынков. Принадлежность Михаила (Анашкина) к РПКЦ привела к любопытному казусу: когда осенью 1997 года освобожденный из американской тюрьмы Таранцев возвратился в Россию, на аэродроме в числе встречавших был и гендиректор его фирмы в митрополичьем облачении. Поэтому Московской Патриархии пришлось опровергать сообщения журналистов, что Таранцева встречали ее представители.

С катакомбниками связывают свое происхождение и некоторые другие группы «альтернативных православных», которые находятся в состоянии постоянного дробления. Так, Российская истинно-православная церковь (РИПЦ) неоднократно раскалывалась, причем каждая новая «церковь» включала в себя все более экзотические личности. Так, архиепископ Сергий (Моисеенко) в одном интервью подробно рассказывал о своей деятельности в коммерческой сфере: «Много предприятий просто передают нам свой пакет акций. Мы становимся стопроцентным учредителем, и за счет этого идет освобождение от налогов. Получается оффшорная зона – весьма выгодная или намного более выгодная, чем любая оффшорная зона в принципе».

Однако наиболее оригинальным из последователей РИПЦ является Православная церковь возрождения (ПЦВ), основанная в 2000 году Стефаном (Линицким). Новая организация принципиально отказалась от одного из главных «истинно-православных» принципов – консерватизма, перейдя на ярко выраженные либеральные позиции. Протопресвитером ПЦВ является Глеб Якунин, бывший народный депутат РСФСР и депутат Госдумы РФ от фракции «Выбор России», лишенный сана священника РПЦ в 1993 году и отлученный от церкви Архиерейским собором РПЦ в 1996 году. Основные реформаторские идеи ПЦВ – переход к богослужению на русском языке, вынос престола на середину храма, отказ от системы церковных наград.

Есть среди «альтернативщиков» и Российская (автономная) православная церковь (РАПЦ) с центром в Суздале. Она основана бывшим архимандритом Московской Патриархии Валентином (Русанцевым), которого рукоположили в епископы архиереи Зарубежной церкви (РПЦЗ). В середине 90-х годов Валентин оказался в жестком конфликте как с РПЦ, так и с РПЦЗ. Начав свою деятельность как структура, пользовавшаяся поддержкой демократических СМИ, РАПЦ быстро потеряла поддержку либералов. Это произошло после того, как в полной мере проявились ее жестко антиэкуменические и консервативные позиции. Позиции РАПЦ еще более серьезно пошатнулись после того, как ее глава в 2002 году был признан судом виновным в «насильственных действиях сексуального характера» и осужден к условному сроку лишения свободы.

Среди представителей «альтернативного православия» есть чрезвычайно экстравагантные фигуры. Бывший патриархийный священник Константин Васильев (запрещен в священнослужении в 1990 году) основал Восточную небесную церковь Откровения Иоанна Богослова (другое название – Российская Истинно-Православная церковь – Московская митрополия) и возглавил ее с именем Лазаря. В 1992 году епископ Лазарь провозгласил себя митрополитом всея Сибири, в 1994 году – царем и патриархом, а затем и Агнцем Откровения. Его паства – в основном пожилые люди – собирала милостыню в московском метро. Лазарь (Васильев) известен тем, что рассылал в письменном виде «анафемы» и «смертные приговоры» различным духовным и светским лицам. Одно время к нему был близок Александр Баркашов, но затем они прекратили сотрудничество.

Наконец, бывший архимандрит РПЦ Адриан (Старина), в 1997 году отлученный от церкви, побывал в трех юрисдикциях. В 1992 году он был отстранен от должности настоятеля Богоявленского собора в Ногинске за недостойное поведение, но, не подчинившись этому распоряжению, ушел в валентиновскую РАПЦ, где был запрещен в служении. В 1993 году его приняли в юрисдикцию Украинской православной церкви Киевского Патриархата (отлученного от РПЦ Филарета), а в 1994 году был рукоположен в епископы. В 1996 году Адриан в Богоявленском соборе Ногинска короновал «императора Николая III» (Николая Дальского, утверждающего, что он является внуком Николая II и сыном «чудесно спасшегося» царевича Алексея). Однако позиции Адриана были подорваны, когда в сентябре 1997 года правоохранительные органы выдворили его из Богоявленского собора.