Зачем сносят ЦДХ:
"Батурина решила заняться и градостроительством, пытаясь решить за город и федеральные власти, что сносить, а что застраивать"
Оригинал
этого материала
© "Эксперт",
01.09.2008
Элитный гражданин сверху, культура — снизу
Алексей Щукин
 |
|
Проект «Апельсин»: с него началась эпопея вокруг ЦДХ |
Московские и федеральные власти решают судьбу ЦДХ на Крымском валу. На месте выставочного комплекса и парка планируют построить не только новую галерею, но и коммерческую недвижимость: элитное жилье, офисы, гостиницы.
Интрига вокруг сноса здания Центрального дома художника на Крымском валу вышла на новый уровень. Глава московского стройкомплекса Владимир Ресин по поручению вице-премьера правительства РФ Игоря Шувалова создал рабочую группу, которая будет курировать строительство нового здания Третьяковской галереи, занимающей сегодня часть площадей ЦДХ. Как следует из планов чиновников, речь идет не только о возможном возведении здания «Апельсин» на месте ЦДХ, но и о комплексной застройке всей прилегающей территории.
Я его слепила из того, что было
Впервые о предстоящем сносе здания, в котором находятся Центральный дом художника и Государственная Третьяковская галерея, было заявлено в марте этого года на Каннской выставке недвижимости. Глава компании-застройщика «Интеко» Елена Батурина представила концепт-проект 15−этажного здания в виде разрезанного на дольки апельсина. Тогда Батурина прямо сказала, что проект известного английского архитектора Нормана Фостера предполагает строительство на месте существующего ЦДХ на Крымском валу. Публика была в шоке.
Что же шокировало? Несколько моментов. Первое: в ЦДХ размещается Третьяковская галерея с коллекцией русского авангарда. Это, между прочим, национальный музей, принадлежащий государству. И вдруг частная компания предлагает снести не принадлежащее ей здание, перебазировав картины в другое место. Более того, глава Третьяковской галереи Валентин Родионов и президент Международной конфедерации союзов художников (правопреемник Союза художников СССР, владелец 40% здания) Масут Фаткулин узнали о планах «Интеко» из газет и были, мягко говоря, удивлены такой инициативой.
Второе: ЦДХ — это общественное здание с культурной функцией. «Апельсин» же представляет собой офисно-гостинично-жилой комплекс с выставочными площадями в цоколе. То есть вместо выставочного здания — огромный коммерческий объект с галерей внизу. Элитный гражданин, сидя в трусах на своем элитной балконе, может, говорят архитекторы, с чувством поплевывать сверху на Третьяковку. Совершенный абсурд. Картина «Элитные квартировладельцы сверху — культура снизу», может, и отражает положение в обществе, но смириться до такой степени, чтобы с радостью констатировать сей факт, это самое общество, к чести его, оказалось не готово.
Наконец, третье: «Апельсин» вызвал резонанс еще и потому, что был представлен «Интеко». С ситуацией, когда жена мэра является хозяйкой одной из крупнейших строительных компаний города, все постепенно свыклись. В данном случае Батурина решила заняться и градостроительством, пытаясь решить за город и федеральные власти, что сносить, а что застраивать.
Реакция общественности на «Апельсин» оказалась бурной и, за редчайшими исключениями, отрицательной. «Интеко» попыталась пояснить, что ее неправильно поняли и что «Апельсин» предназначен для участия в конкурсе. Но магическое слово «конкурс» не убавило абсурда. Конкурс — это результат большой подготовительной работы, в ходе которой определяется «зачем-что-как». В данном случае все наоборот: для конкурса нет никакой базы — ни юридической, ни градостроительной. Зато один из участников конкурса «непонятно на что» уже готов к состязанию.
Вдохновившись логикой «Интеко», частные застройщики могут сейчас предлагать свои варианты обустройства московских общественных пространств: на месте Библиотеки имени Ленина можно поставить здание понаряднее и повыше, в Парке Горького — поставить коттеджи…
После Канн остался вопрос: зачем «Интеко» показало «Апельсин»? Обычно такие интриги держатся в глубокой тайне. Один из вариантов ответа — инициатива «Интеко» получила поддержку на самом верху. На письмо компании на имя президента РФ (тогда еще Владимира Путина) с предложениями относительно застройки этого места была наложена резолюция: «Рассмотреть и принять согласованное решение». В 90−х в таких случаях было принято писать, что «президента подставили». В письме шла речь о строительстве нового культурного центра на месте ЦДХ-ТГ, на деле же предлагается возвести и массу коммерческих площадей. Кстати, в том письме речь шла о будущем освоении всей территории — ни много ни мало от Замоскворечья до Воробьевых гор.
Впрочем, выход «Апельсина» в публичную сферу позволил ознакомиться с любопытными подробностями творческого процесса, который обычно скрыт от посторонних глаз. Вот как сама Елена Батурина описывает рождение идеи «Апельсина» в интервью «Российской газете»: «Однажды, в поездке по Дубаю, мне пришла идея попробовать создать здание необычной формы. Даже потом сама слепила его макет из пластилина. Мне показалось, что эта концепция будет достаточно близка Норману Фостеру. И я не ошиблась — он искренне заинтересовался этим проектом. И вот сегодня, в результате нашего сотрудничества, проект “Апельсин” обрел реальные черты…»
Зачем сносят ЦДХ
Имя Нормана Фостера, самого любимого у нас западного архитектора, должно было послужить индульгенцией для проекта. Этого, однако, не произошло. Замысел строительства «Апельсина» именно в этом месте был жестко раскритикован архитектурным сообществом главным образом за то, что он совершенно не учитывает окружающей среды. Когда стало ясно, что тема «Апельсина» не сыграла, общественность попытались убедить, что ЦДХ должен быть во что бы то ни стало снесен.
Чем же здание, построенное менее 30 лет назад, заслужило такое отношение? Критиковалось физическое состояние постройки: вентиляционная система, дескать, осталась со времен Советского Союза и так далее. По факту оказалось, что именно системы вентиляции были заменены несколько лет назад. Планомерно шел ремонт здания силами его владельцев: поменяли эскалаторы, привели в порядок антресольные этажи. Здание, конечно, в состоянии неидеальном, но вполне рабочем. Такие не сносят.
Другой упрек в отношении ЦДХ — слабая культурная деятельность. Действительно, в Третьяковскую галерею с ее собранием авангардистов мирового уровня ходят в основном иностранцы. Возможно, отдельный корпус, построенный в духе авангарда, мог бы усилить эффект от экспозиции и привлечь новых посетителей. Но все ли дело в здании ЦДХ — русский авангард вообще больше в моде в Европе, чем у нас. Претензий по поводу работы Центрального дома художников, принадлежащего Международной конфедерации союзов художников, вообще нет. Этот комплекс, действительно, является одним из главных культурных центров Москвы, здесь проводится 300 выставок в год. В целом ЦДХ ежегодно посещает около миллиона человек. Снос здания означает, что эта аудитория будет потеряна, а для того, чтобы люди ходили в новые центры, придется приложить массу усилий. Выселение Музея кино из здания на Красной Пресне ударило по культурной жизни столицы, надо ли лишать город еще одного центра культуры?
Самые большие усилия будущих застройщиков были сконцентрированы на том, чтобы доказать, что ЦДХ — это некрасивое, неудачное, не заслуживающее внимания здание. Конечно, это не Парфенон, но и не «ужас-ужас». В защиту ЦДХ уже высказались два десятка российских архитекторов из числа наиболее известных. Это вполне добротное, профессиональное сооружение, отражающее эпоху. В Москве сегодня строятся десятки домов, в которых архитектуры вообще нет, — и что, их завтра надо тоже сносить?
Споры по поводу эстетики ЦДХ можно вести бесконечно, но важно другое — ущербен сам подход, когда здание сносится из-за того, что оно не нравится определенным лицам в правительстве. Мода в архитектуре только за XX век несколько раз кардинально менялась: модерн, конструктивизм, сталинский классицизм, модернизм и так далее. Менялось и понятие красоты. Ломать здания только за то, что они не соответствуют чьим-то представлениям о прекрасном, глупо. Это все равно что жечь весь гардероб после получения нового журнала мод.
Впрочем, очевидно, что вопрос эстетики в случае с ЦДХ притянут для отвода глаз. Эта территория с парком крайне интересна с точки зрения бизнеса. Квадратный метр нового элитного жилья мог бы стоить 20–25 тыс. долларов. А если плотно застроить эту территорию, то цена вопроса может составить 3–4 млрд долларов. Центр города, река, ультрадорогая Остоженка на другом берегу, считаные метры до Кремля — можно представить, скольких девелоперов возбуждала незастроенная территория. Именно в этом районе хотели построить комплекс «Русский авангард». В последнее время в кулуарах говорили о строительстве здесь русского Карнеги-холла, о возведении шести 12−этажных многофункциональных комплексов, при этом саму набережную планировалось убрать под землю. Однако эти и многие другие проекты тормозились природно-общественным статусом территории и сложностью имущественных отношений внутри ЦДХ (частью здания, как уже упоминалось, владеет Международная конфедерация союзов художников, помещениями Третьяковки — Росимущество, земля находится в долгосрочной аренде у Москвы).
Все снесем и все застроим
Имущественный вопрос был практически улажен. После «вызова наверх» руководители Третьяковки и МКСХ отказались от требования сохранить здание ЦДХ, им пообещали новые помещения, и они согласились в будущем туда переехать. Новая схема проекта сегодня выглядит так: около ЦДХ будут построены новые здания, в них и разместятся Третьяковка и выставочные площади МКСХ. Это позволит организовать практически бесперебойную работу центров, что было бы невозможно, если бы ЦДХ сначала снесли. По времени этот этап займет не менее трех-четырех лет. МКСХ уже даже подготовил техническое задание на площади в новом здании.
Строительство около ЦДХ создает принципиально другую ситуацию. Теперь речь идет уже не просто о возведении «Апельсина» на месте ЦДХ, а о застройке всего этого района. С градостроительной точки зрения вдохнуть новую жизнь в этот район, может, и неплохо, но весь вопрос в масштабе. В кулуарах уже говорят о 750 тыс. квадратных метров, которые будут здесь построены. Плотность застройки вырастает чуть ли не в десять раз. Это очень большой объем недвижимости, ради которого придется вырубить часть парка и смириться с тем, что транспортная ситуация в районе будет парализована.
Вмешательство федеральных властей в историю с ЦДХ поднимает вопрос и о том, какова цель государства в этом проекте. Если речь идет о благородной задаче строительства музейного квартала мирового уровня, то подвисает вопрос о частных инвесторах с их желанием настроить побольше офисов и элитного жилья. Сейчас не 90−е годы, когда государство в период безденежья легко вступало в бартер «частный инвестор строит библиотеку, а за это получает карт-бланш на строительство нескольких кварталов жилья». Деньги у государства и муниципалитета есть, так что со строительством музея оно может справиться и самостоятельно, нужна только политическая воля.
Недавно созданной рабочей группе под руководством Владимира Ресина предстоит решить и непростой вопрос со статусом территории. По Генплану Москвы, повторимся, это природно-общественная территория. То есть строить здесь нельзя ни офисы, ни жилье, ни гостиницы. Для нового проекта придется двигать границы природоохранного комплекса, изменять режим функционирования территории. Для московского правительства изменение Генплана не является чем-то необычным, но все же Генплан — это не просто бумажка, это закон города, принятый совсем недавно, в 2005 году.
Проект будущей застройки территории, предназначенной для культуры, трудно воспринять вне контекста общего наступления инвесторов на общественные пространства Москвы. Уже застроены площади перед Киевским и Курским вокзалами. Торговые центры в таких местах, несомненно, очень выгодны инвесторам, но при этом с точки зрения транспортной ситуации в городе это решения глубоко ошибочные. Перед торговым центром «Европейский» уже вовсю идет парковка в три уровня, проехать невозможно. Торговые комплексы намечены на площадях перед Белорусским и Павелецким вокзалами, на Пушкинской площади. Новые центры притяжения могут остановить автомобильное движение в городе окончательно. Потеря общественных пространств делает город еще более неудобным для жизни, лишает москвичей привычных мест отдыха. Заметим, что во многих городах мира идет как раз обратное движение: значительные усилия городских властей направляются именно на создание новых общественных пространств — ведь они являются важным элементом качества жизни.
И, пожалуй, один из главных вопросов — кулуарность принятия решений, закрытость ситуации. Вопрос о судьбе важнейшей для Москвы территории, одного из последних незастроенных островков центра города, решается в тиши кабинетов, без участия общественности. Горожане видят лишь результаты закулисной борьбы, когда уже трудно что-то изменить: постановления приняты, с инвестором заключен контракт, экскаваторы приступили к сносу и так далее. Из-за общей непрозрачности этой сферы так редки и архитектурные конкурсы, да и те, впрочем, тоже оборачиваются скандалами (вспомним конкурс на застройку территории гостиницы «Россия»). Общество практически не влияет на градостроительную политику, на судьбу города.