Компромат.Ru ®

Читают с 1999 года

Весь сор в одной избе

Библиотека компромата

Оригинал этого материала
© "Московский Комсомолец", 26.02.2005

Бригада-2

Часть 5. Спасение от спасателя

Александр Хинштейн

В свое время Борис Грызлов (слева) не стеснялся фотографироваться с генералом МЧС Владимиром Ганеевым (в центре), которого потом назвал оборотнем в погонах ("Ъ")

Когда генерала Ганеева арестовали вместе с муровцами, многие недоумевали. Грешным делом, я и сам поначалу не понимал, что связывало таких разных, казалось бы, людей. Ганеев — кадровый военный, начальник целого управления МЧС, генерал-лейтенант, в конце концов. И — бывший зам. начальника армейского склада милиционер Лысаков? Или прослуживший всю жизнь в розыске Юрий Самолкин, любивший в подпитии развлекаться стрельбой по люстрам? 

И только потом до меня наконец дошло: деньги. Вот что цементировало их. А там, где появляются деньги, все социальные различия отходят на второй план (любой специалист по оргпреступности скажет вам, что, несмотря на вековую вражду, армянские и азербайджанские ОПГ живут меж собой мирно и дружно). Да и чем в сущности отличался от муровцев генерал Ганеев? Разве что внешним лоском и золотыми погонами?..

Семейный подряд

Их дружба схватилась мгновенно, словно гипс. И уже очень скоро “оборотни” не представляли себе, как существовали они раньше без Камильича. Выходные и праздники проводили вместе, регулярно устраивали пьянки и посиделки. Сообща ездили за кордон. 

Ганеев даже официально включал сыщиков в состав загранделегаций МЧС (так было, скажем, в 2001-м, когда вместе с ним на парижскую выставку “Милипол” отправились Лысаков, Самолкин, В.Демин и оформленный переводчиком Ганеев-младший).

По его представлениям верхушка банды получала ведомственные награды МЧС, именное оружие. (Один лишь пример: в октябре 2001-го Ганеев вручил Лысакову и Самолкину медали “Участнику чрезвычайных гуманитарных операций” за то, что они якобы проявили “мужество и решительность” во время доставки грузов в Югославию, хотя в Югославии никто из них не бывал.) 

Они не только не скрывали своей дружбы, а, наоборот, всячески ее подчеркивали. Чуть ли не каждую неделю “оборотни” наведывались в МЧС. “Это мои друзья из МУРа, — с гордостью объявлял Ганеев. — За меня разорвут любого!”

И сыну своему, студенту МГИМО, завсегдатаю модных клубов, тоже постоянно повторял: “Учись, сынок. Вот как надо жить”.

В педагогических целях он даже начал таскать его за собой на совместные вечеринки и пьянки, дабы тот сызмальства познавал взрослый мир и “делал жизнь” с лихих муровцев. В будущем Ганеев собирался отдать сына под начало Лысакова—Самолкина, в 5-й отдел МУРа, и передать ему семейное дело. В этом он мало чем отличался от остальных, ибо в 5-м отделе МУРа работал уже приемный сын Самолкина, успевший поучаствовать во многих операциях бригады. (Когда спецназ шел на штурм квартиры, где засел Самолкин, заботливый папа успел позвонить наследнику и предупредить: “Дома лучше не появляться”.) Служил в МУРе и сын зам. начальника 2-й ОРЧ арестованного ныне Евгения Тараторина. 

В свою очередь, сын Владимира Лысакова также по-родственному был устроен на службу в МЧС. Срочную он проходил сперва в подчиненном Ганееву центре спецназначения “Лидер”, а потом в центральном спортивном клубе МЧС, руководил которым близкий друг “оборотней” Олег Шаганенко. (Стоит ли добавлять, что на службе Лысаков-младший почти не появлялся и в казарме не жил.) 

Я не случайно упомянул фамилию Шаганенко. С легкой руки Ганеева вслед за ним в бригаду влились многие спасатели. Самый яркий пример — сотрудник спортклуба МЧС, заслуженный мастер спорта Александр Лаптев по кличке Парашют. 

Лаптев был частым участником вылазок “оборотней” и ежемесячно, если верить гроссбуху бригады, получал из “общака” 2 тысячи долларов, благо внешностью обладал внушительной: лучше его мало кто мог произвести впечатление на коммерсантов. Кроме того, Парашют выступал штатным понятым, именно его подпись стоит, например, в протоколах обысков и задержаний Устименко и Джабраилова, истории которых я приводил в предыдущих материалах. 

Арест “оборотней” застал Лаптева в Турции, куда он отправился накануне вместе со старшим опером 5-го отдела МУРа Александром Евстегнеевым. Лаптев и Евстегнеев должны были найти следы 1 миллиона 200 тысяч бригадных долларов. История эта запутанная. Деньги для “отмывки” переводила в офшор их знакомая, некая Светлана Комарова, но в начале июня ее странным образом зарезали в Подмосковье. На поиски убийц бригада отправила Лаптева с Евстегнеевым, но аресты сорвали все их планы. 

Евстегнеев скрывается до сих пор. Парашют же, отсидевшись полгода, понял, что ему ничто не грозит, вернулся домой и задним числом уволился. Ни на один допрос в прокуратуру он не явился.

Лекарства от жадности

Есть в Москве институт с блеющим названием ВНИИЭТО: “Базовый научный центр по разработке и производству электротермического оборудования” — сказано на его сайте. 

Как и большинству столичных НИИ, львиную долю прибыли приносит ВНИИЭТО сдача площадей в аренду, благо расположен он крайне удачно: в самом начале Нижегородской улицы. 

Но большие деньги — неизменно большие проблемы. Зимой 96-го прямо у собственного подъезда злоумышленники похитили исполнительного директора ВНИИЭТО Валерия Лебедева, засунули в машину и долго возили по Москве, требуя выкуп. Только чудом Лебедеву удалось вырваться на волю. А вырвавшись, понял он, что без “крыши” в наши дни не прожить, ибо скупой платит дважды. 

Выход подсказала сама жизнь. ВНИИЭТО тесно сотрудничал с МЧС. И когда в одной из бесед пожаловались руководители института на свои проблемы, генерал Ганеев отреагировал разом. Он предложил назначить зам. директора по безопасности своего человека — отставного чекиста Николая Семинихина. И платить ему семь с половиной тысяч долларов ежемесячно. “Вы, конечно, можете отказаться, — сощурился Ганеев. — Но тогда бандюки разорвут вас”.

Три года подряд ВНИИЭТО выплачивал оброк. Деньги вручались Семинихину, который передавал их затем членам бригады, бывшему оперу Леониду Лозюку и главе муровского фонда Алексею Антоновскому. При этом между институтом и дочерней структурой “оборотней” — ЧОП “Булат-Балко” — был заключен договор на охрану. 

Но осенью 2000-го на филиал института — опытный завод в Истре — наезжают бандиты. Отбив захватчиков, Ганеев поднимает планку: теперь институт должен ежемесячно отдавать уже 10 тысяч. 

В бухгалтерской отчетности бригады ВНИИЭТО значился как “институт, Нижегородская”. Но недаром ходили по Москве легенды о предприимчивости Ганеева. Одних “крышных” денег ему мало. И он решает открыть на площадях ВНИИЭТО аптеку. 

Занимался этим личный врач генерала Эдуард Кулик (официально он числился сотрудником Управления безопасности МЧС). Деньги на раскрутку — 20 тысяч долларов — дал коммерсант Решетников, о печальной судьбе которого я рассказывал во вчерашнем номере. 

60% акций созданной компании “Фармкаб” записали на жену ганеевского адъютанта Лысова, хотя ясно было изначально, что адъютантша лишь ширма. Реальный владелец — Ганеев. Кроме того, тысячу долларов ежемесячно Кулик передавал генералу. 

Кончилась вся история печально. Когда аптека перестала приносить прибыль, Ганеев вызвал Кулика и объявил, что, если денег не будет, муровцы закопают его живьем. Врачу стало плохо с сердцем. “Я реально понимал, что, если Ганеев захочет со мной что-то сделать, меня ничего не спасет”, — скажет Кулик на следствии. 

Понимали это и в институте. К материалам уголовного дела приобщена бесподобная расшифровка диалогов Ганеева. 

В марте 2000-го его ставленник, зам. директора Семинихин, приходит к нему с кляузой на ученых: те-де вовремя не платят оброк. 

Зерна ложатся на благодатную почву. Накануне генералу доложили, что в “его” аптеке за неуплату выключили телефон и свет. И Ганеев разом вскипает, точно чайник на зажженной конфорке.

24 марта 2000 г. Рабочий кабинет Ганеева. 

Ганеев: Они бы вообще сейчас никто были, если бы мы не пришли! 

Семинихин: Да что ты! Он (очевидно, исполнительный директор ВНИИЭТО Валерий Лебедев. — А.Х.) один раз залупился, я говорю: “Ты забыл, падла, что было два с половиной года назад? Забыл, как к тебе вот сюда в цепях заходили, в чуланах ты прятался, по этажам?”.

Ганеев: Знаешь, чего скажи: в пятницу с Володей разговаривал, он хочет поручить ребятам, чтобы разрулить ситуацию, чтобы уйти отсюда. Прямо так скажи. Скажи, до мая-месяца и, б…дь, будет уходить. А потом пускай там открывает “таганским” дорогу. 

Семинихин: Нет, уходить оттуда нельзя. Другое дело, нам надо просто поменять ситуацию. 

Ганеев: Если там не будет на руководящей должности работать Лебедев, тогда она поменяется! 

Семинихин: Я тебя умоляю, послушай… 

Ганеев: Слышишь! Коль, у меня есть своя точка зрения, да?

Семинихин (торопливо): Конечно-конечно. 

Ганеев: Я ее претворю в жизнь. Они пусть е…ся, как хотят. Оповестим на Таганке, б…дь, что мы там ничего не имеем, никаких дел. И всё, на х...й. 

Семинихин: Зачем? Зачем? Наоборот. Его надо просто-напросто е...ть один раз, чтобы он понял свое место. Что вот ты воруешь, б…дь, берешь — это да, ты заработал, но и живи, б…дь… 

Ганеев: А дай-ка я ему сейчас позвоню. Скажу: “Ты, гондон, ты почему отключил свет?” 

Семинихин: Это было давно уже. 

Ганеев: Один х…й… (По телефону.) Мне Лебедев нужен… Ганеев… Слушай, у меня такая информация есть, ты чего там этим ребятам бедным отключал телефон и электроэнергию? Слышишь, я тебе один раз уже сказал, да? Не заставляй меня звонить тебе третий раз! Слышишь!!! Это будет последний раз, когда мы вообще будем разговаривать с тобой. Если ты хочешь, чтобы мы от тебя ушли оттуда, я это сделаю в понедельник. Задумайся, на х...й, над своим е...м поведением. Давай… (Семинихину.) Он говорит: этого не было. 

Семинихин: Теперь — да. А вот раньше?.. По меньшей мере он будет приплачивать за Истру сейчас. 

Ганеев: Сейчас сколько он платит? 

Семинихин: Семь с половиной. 

Ганеев: Семь с половиной?!! Минимум надо десятку. 

Семинихин: Конечно. Я тоже так считаю. Поэтому очень хороший разговор. Надо его немножко напрячь. Я сейчас Истру подготовлю... 

“Оповестим на Таганке, — говорит славный генерал Ганеев. — Пускай открывает “таганским” дорогу”.

“Таганские” — это, без сомнения, представители одной из самых известных ОПГ Москвы, на чьей “земле” как раз и находится НИИ. 

Запугивание коммерсантов бандитскими наездами — генеральский конек. И это не пустая бравада. Бригада действительно была тесно связана со многими группировками. 

Два года назад я уже писал о показаниях, которые дал после ареста лидер “курганских” Андрей Колигов. Он говорил о близости банды с Лысаковым, приводил даже конкретные примеры взяток, но, как только видеокассету с записью допроса отдали руководству, она бесследно исчезла, а Лысаков стал зам. начальника отдела. 

А вскоре он примчался на место убийства своего одноклассника, ореховского авторитета Витохи, и во всеуслышание орал: “Я отомщу!”

Окончательно всё встало на свои места в июле 2003-го, когда через месяц после разгрома банды в гараже арестованного “оборотня” Николая Демина следственная группа изъяла 7 секретных литерных разработок на преступные сообщества Москвы: измайловских, коптевских, солнцевских, ореховских. Кроме дел в боксе №7 были спрятаны 2 пистолета, боевая граната, 374 патрона и 78 тысяч долларов, и это очень показательно. Ведь и спрятанные, то есть вырванные из оборота оперативные дела, и пачки долларов есть звенья единой цепи. Мораль и грязные деньги — две вещи несовместные, и нет никакой разницы, с кем ковать миллионы: с генералами МЧС, преступными авторитетами или же обычными коммерсантами. Такими, как руководители ВНИИЭТО...

На допросах в прокуратуре исполнительный директор института Валерий Лебедев сказал, что Ганеева видел лишь мельком в МЧС. Отмолчался и зам. директора Николай Семинихин, ведь через пару дней после арестов его у подъезда дома встретили Леонид Лозюк и Владимир Лысаков (зная, что за ним придут, Лысаков успел скрыться, опустошив перед этим массивный сейф у себя на даче). 

“Тебя наверняка будут спрашивать о нас, — ласково глядя в глаза, изрекал Лысаков. — Так вот для твоего же блага лучше молчать. Иначе — сам понимаешь. Москва-река глубокая...” 

Семинихин совет усвоил. В противном случае его вполне могла ждать судьба Вадима Решетникова: человека, из которого Ганеев с муровцами вытрясли 4 миллиона долларов и местонахождение которого до сих пор неизвестно...

“МУР нам на х...й не нужен!”

Когда за Ганеевым пришли, в первые минуты он не растерял еще наглости и требовал связать его с министром

Я заранее приношу извинения за объемность стенограммы, которую предстоит вам прочитать. Но без этого сложно понять, как много значил для бригады генерал Ганеев. 

Если бы он просто поставлял на “обслуживание” муровцам коммерсантов, вряд ли о нем стоило писать столь подробно. Таких посредников у бригады было с избытком. 

Но в том-то и дело, что Ганеев выполнял в банде самую важную, пожалуй, функцию: прикрытие. “Оборотни” знали: случись что, Ганеев, не в пример другим их покровителям, никогда не бросит, включит все свои связи, лишь бы помочь, спасти, отмазать. 

Когда в 2001-м их ближайшего друга Максимова в кресле начальника МУРа сменил Виктор Трутнев, именно Ганеев защитил бригаду от уничтожения. Знаю доподлинно, что он пригласил Трутнева к себе и убедил не увольнять “оборотней”. 

Могущество старика Хоттабыча скрывалось в его бороде. Могущество бригады — в генерале Ганееве. Он был для “оборотней” золотой рыбкой и волшебной палочкой в одном флаконе. 

А когда у тебя в кармане золотая рыбка, очень трудно удержаться от соблазна и не пожелать царский дворец вместо утлой землянки... 

Весной 2001 года новым главой МВД стал Борис Грызлов. Через два года именно Грызлов отправит Ганеева и муровцев за решетку, но тогда они этого еще не знают. Напротив, бригада находится в эйфории, ведь Грызлов близко дружит с Шойгу, да и в аппарат МВД собираются переходить многие сотрудники МЧС. 

И хотя спасатель всея Руси давно уже с подозрением взирает на Ганеева, тот торжественно объявляет: наш час пробил. Теперь-де мы можем расставить своих людей на ключевые посты в МВД. 

И недели не прошло с назначения Грызлова, а Ганеев уже собирает у себя Лысакова с Самолкиным. Сообща им надо решить, кого и куда двигать. 

3 апреля 2001 года. Рабочий кабинет Ганеева. 

Ганеев: Давайте первое, ребят. По области (Московской. — А.Х.) будем просить Сосновского, это зам. начальника ГУВД. Наш человек. 

Лысаков: Но мы-то его не знаем. 

Ганеев (твердо): Наш! ...Значит, что касается тебя, я сказал… Как в Москве правильно называется? ЦРУБОП? 

Самолкин: Да меня не надо!

Лысаков: Хорош, Юр! 

Ганеев: ЦРУБОП — Самолкин. Это в Москве, да? 

Лысаков: Конечно. Есть областной еще. 

Ганеев: Так. Дальше. Проня этого на область. (Владимир Пронь, зам. начальника МУРа, покровитель и вдохновитель бригады. — А.Х.) 

Лысаков: Да. 

Ганеев: Или Сосновского?

Лысаков (монотонно): Проня — на область. Проня — на область. 

Ганеев: Владимир. (Видимо, записывает.) Как? 

Самолкин: Александрович. 

Лысаков: А Овчинников это кто?

Ганеев: Начальник ОПУ… (Начальник “наружки” МВД Александр Овчинников, вскоре был назначен во главу ГУБОПа. — А.Х.) Давайте по своим еще, ребята. Пронь есть, Самолкин есть...

Самолкин: А мне, б...дь, какая разница. Я к нему пойду замом. 

Ганеев: А в МУРе кто будет?

Самолкин: А в МУРе Максимов. (Евгений Максимов, начальник МУРа, друг “оборотней”. — А.Х.)

Ганеев: Вы завтра будете встречаться. Еб...й в рот, оденьтесь нормально. Поздравить. (Видимо, планируется встреча с кем-то из руководства МВД или МЧС. — А.Х.)

Самолкин: Нам нельзя, б...дь, бригаду рвать нельзя. 

Ганеев: Ребята, сегодня, пожалуйста, посвятите день. Три вопроса. Кто, когда у вас был назначен. Кто вообще в ГУВД Москвы? 

Лысаков: Витька Государев. (Бывший начальник отдела МУРа, зам. начальника ГУУР МВД, близкая связь “оборотней”. — А.Х.) 

Ганеев: Так, ладно. Хорошо. 

Лысаков: Теперь пиши: Зинченко Владимир Николаевич. Ни-ко-ла-евич. Сейчас он зам. начальника ГУБЭП России. Потом начальник ГУБОП сейчас Миша Ваничкин... (Бывший начальник Лысакова и Самолкина, покинувший МУР из-за “оборотней”. — А.Х.) 

Самолкин: Гнать на х..! Лучше уж Сунца (Михаил Сунцов, начальник отдела ГУБОПа, специалист по выкупам заложников. — А.Х.) вызвать на х...й. Сказать: Сунец, сука, б...дь, проси пощады.

Лысаков: Вот там как раз по коммерции, любую точку в ГУБОПе. Ему все ЦРУБОПы России подчиняются... А сам-то куда хочешь? 

Ганеев: Никуда. Мне что здесь, ху...во, что ли? 

Лысаков (задумчиво): Вообще, по идее, Зину (генерал Зинченко. — А.Х.) поставить зам. начальника криминальной. Давай сейчас вызовем, он сам скажет, куда это он. Вызывай его на четыре часа… В аппарат я знаю кого. Рожкова Сережу (сотрудник 5-го отдела МУРа. — А.Х.). Сазонова, бедолагу, надо толкать. (Николай Сазонов — начальник отделения 5-го отдела МУРа, член бригады. — А.Х.)

Ганеев: Потянет? 

Самолкин (скептически): Ну как? На “стрелки” даже не ездит...

Лысаков: А нам всем, нам чего... ЦРУБОП нужен, потом МУР нужен, потом УБЭП обязательно нужен, московский.

Самолкин: Значит, я тебе могу сказать, что МУР, если захватить одну высоту, хотя бы одно управление, — он на х...й не нужен. 

Лысаков (перебивает): Вот мы сейчас сидим, расстанавливаем. Это все х...ня. Там есть такой Васильев, генерал-полковник. Который, б...дь, на этот счет имеет свои… (Владимир Васильев, зам. министра ВД, ныне председатель думского Комитета по безопасности. — А.Х.)

Самолкин: Его специально и взяли. 

Лысаков: Его взяли, нам сказали, что там не первый (Грызлов. — А.Х.) решает, а он все решает. 

Ганеев: Х...й! Когда первый скажет… 

Лысаков: Первый не специалист, он не может сказать. Он его для этого и взял и, наверное, сказал: “Расставляй ты”. 

Ганеев: Вот завтра, б…дь, вы это все скажете… Слышишь, может, Юрку (Самолкина. — А.Х.) в аппарат поставить? 

Самолкин: Ты чего, б...дь? Мне нельзя в аппарат, е... твою мать. 

Лысаков: А кто будет бухгалтерию считать?

Ганеев: Ты понимаешь, что человек нужен в аппарате?.. Ребята, давайте конкретно всё.

Лысаков: Мы тебе конкретно сказали, надо наши люди, чтоб… Что нам нужно? РУОП, чтоб Москву прикрыть... 

Самолкин: Ну, в УБЭП тоже дадим человека... Купца начальником ГУВД поставить... (Василий Купцов, бывший начальник МУРа, первый зам. начальника ГУВД Москвы. — А.Х.)

Этот разговор напоминает заседание военного совета. Три полководца — генерал и два полковника — определяют направление главного удара. Какие высоты надо захватить. Где закрепиться. Какие плацдармы занять. 

“ЦРУБОП нужен, МУР, УБЭП московский”, — четко определяет стратегию Лысаков. И ГУБОП, “которому все ЦРУБОПы подчиняются”. 

“МУР, если захватить одну высоту, хотя бы одно управление, — возражает патриот МУРа Самолкин, проработавший на Петровке ровно 20 лет, — он на х...й не нужен”. 

Все цинично и просто. Им нужна власть. Потому что власть — это деньги. И чем больше своих людей расставят они на ключевые посты, тем больше “бухгалтерии будет считать” полковник Самолкин. Критерий один: надо, чтобы люди эти не подвели, не дрогнули, ибо если начальник отделения Сазонов “на стрелки даже не ездит”, то какое может быть к нему доверие? 

К счастью, планам их не удалось сбыться. Большинство тех “надежных” ребят, которые упоминаются на совещании, в период грызловской чистки покинули милицию. (Мне вдвойне отрадно, что практически все они были “героями” моих публикаций.)

И все равно осталось за спиной бригады немало других преданных, стойких бойцов. Недаром, даже когда в обстановке строжайшей секретности ГУСБ стало брать “оборотней” под колпак, информация о начавшейся разработке дошла до них. И если бы не их всепобеждающая наглость и абсолютная самоуверенность, давно бы уже могли сбежать они за рубеж и жили бы сейчас где-то в Испании. 

Но слишком верили они в свою счастливую звезду. Слишком надеялись на генерала Ганеева и иных покровителей. 

Много раз упоминал я уже черную бухгалтерию, которую вел главарь бригады Самолкин. С поразительной скрупулезностью “оборотни” фиксировали в журналах все поборы и взятки, расписывали, кому и сколько платят они. 

Что это, как не пример беспрецедентного, всепоглощающего ощущения безнаказанности? И Самолкин, и Лысаков оперативниками были хорошими. Они не могли не понимать, что в случае ареста записи эти станут мощнейшей, страшной уликой. Понимали. И тем не менее продолжали заносить в журналы цифры и имена. 

И лишь когда увидел из окна муровского фонда Самолкин скопление крепких людей во дворе, когда осознал, что сейчас будут его брать, судорожно набил две сумки записями из черной кассы и приказал уборщице вынести их на улицу. Но было уже поздно. Уборщицу Семенову взяли прямо на выходе. В сумках помимо тетрадок лежало 35 тысяч долларов и 232 тысячи рублей... 

Но даже сегодня, сидя в лефортовских казематах, эти люди продолжают надеяться на чудо. Они по-прежнему убеждены, что друзья и соратники не забудут их, вытащат, спасут. (Первые недели заключения Ганеев как зверь носился по камере, матерно крыл адвокатов и орал: “Если меня не вытащат, сдам всех”.)

И вера эта, увы, не беспочвенна. Ежемесячно доход бригады, следуя их же записям, составлял порядка миллиона долларов. А всего было изъято у них три миллиона с половиной. 

Это значит, что основные капиталы их не тронуты. Они лежат в банках. Спрятаны в тайниках. Вывезены за кордон. 

(Уже после арестов на счет лысаковского сына в “Регионинвестбанке” пришло из Эстонии 250 тысяч “зеленых”: якобы выплата дивидендов эстонской компанией “Unibalt Investment Inc”.) 

Эти деньги уже сегодня работают на них. Нанимаются лучшие адвокаты. Ищутся подходы к судьям. Оплачиваются газетные статьи. 

Да и часть “оборотней” находится по-прежнему на свободе. Говорят, что прячутся они в ближнем зарубежье и умело дирижируют кампанией за освобождение “невинных политических жертв”. 

И то, что людей этих никто всерьез не ищет, уже говорит о многом. Недаром, когда следователи Генпрокуратуры объявили генералу Ганееву о предъявлении обвинения, он окинул их тяжелым взглядом и изрек: “Я запомню вас всех”... 

Суд над “оборотнями” начался вчера. Не так уж много времени осталось, чтобы узнать, все ли в России продается и покупается...

Пуля в висок

Когда в 83-м отставленному министру Щелокову позвонили и сказали, что идут изымать ордена, он пустил себе пулю в лоб. 

Когда в середине 80-х началось узбекское дело, и министр ВД Эргашев, и его заместитель Давыдов предпочли смерть позору. 

Это было всего-то 20 лет назад. Всего двадцать, а кажется, будто позади целая вечность. Сегодня ни один из пойманных за руку милиционеров, генералов, министров и не подумает поступить по-офицерски. Даже мысль такая не приходит им в голову. 

Наоборот, они будут судиться, бить себя в грудь, а потом еще восстановятся через суд, как это было с покровителем “оборотней”, бывшим начальником МУРа Максимовым.

За 20 лет сломать можно все что угодно. А вот восстановить... Не случайно в МВД мало кто осуждает “оборотней” искренне. Отчасти их даже жалеют. “Ну подумаешь, дачи, машины. Да и ловили они либо “черных”, либо бомжей”. И это по-настоящему страшно...

“А к кому перешел теперь бизнес бригады?” — спросил, прочитав предыдущие мои статьи, один из коллег-депутатов. 

Честно говоря, я даже растерялся. А ведь верно. Свято место пусто не бывает, и, значит, нишу “оборотней”, должен занять другой.

Кто? Вот тут-то вопросов как раз не возникает. “Оборотни” — это типичное порождение современной милиции, особенно московской. Они лишь одни из сонма себе подобных. 

(Совсем недавно в СВАО был задержан участковый, который столь же систематически заносил в журнал все получаемые им взятки. Пусть и не в таком количестве.)

Мы — государство — сами толкаем человека в погонах на преступление, ибо на зарплату, которую получает сегодня милиционер, невозможно прожить. Много раз говорил я об этом на заседаниях Госдумы, доказывал министрам, руководителям правительства. Бесполезно. Это никому не нужно. 

Коррупция в милиции расцветает по всей стране. Но особенного размаха достигла она именно в Москве, и это понятно, ибо та политика, которую проводит сегодня начальник столичного ГУВД генерал Пронин, вынуждает людей заниматься провокациями и подбросами: ровно тем же, за что сидят сегодня “оборотни”. 

Я специально запросил статистику: сколько дел по статьям за незаконное хранение боеприпасов и наркотиков было возбуждено в прошлом году. И оказалось, что число это не намного упало по сравнению с 2003-м — годом разгрома “оборотней”. 

Что такое это “хранение”, или, выражаясь языком УК, части 1-й статей 222 и 228? Любой юрист-третьекурсник ответит с ходу: минимум треть таких дел — провокации. Это не банды, не группы. Здесь не надо отслеживать каналы, контролировать покупку. Нашли в кармане патрон или дозу кокаина — вот вам и статья. 

Ровно о том же говорила неделю назад на совещании и председатель Мосгорсуда Ольга Егорова. Она привела убийственные цифры. В 2004-м в суды поступило 30 тысяч дел о подделке документов (как правило, “левых” регистраций). 

Еще 20 тысяч дел московская милиция направила в суды по статье 158 часть 1 УК: “кража”. Большинство краж совершены бомжами, которых сами же стражи порядка отправляют в магазины, дабы вынесли те бутылку, а потом радостно хватают на выходе. 

“В результате подобных действий ГУВД борьба с подлинными нарушителями закона подменилась борьбой за статистические показатели”, — заявила Егорова. Присутствующий там же генерал Пронин покраснел, но ничего не сказал. 

А что он мог возразить? Ведь сегодня учет в Москве идет не по тяжести раскрытых преступлений, а по общему их количеству. Неважно, кого и за что ты поймал. Главное — “срубить палку”. Выполнить спущенный сверху план. Дать результат. 

Но ведь понятно, что раскрыть, к примеру, убийство или грабеж гораздо сложнее, чем поймать в магазине бомжа. А план-то требуют. Вот и приходится пускаться во все тяжкие. Ловить продавщиц за стограммовый обвес. Подбрасывать патроны и наркотики. И хотя руководство ГУВД отлично знает цену эти дутым цифрам, все продолжается как прежде. Дело “оборотней” живет и процветает. 

Лучший способ решить проблему — уйти от нее. Сделать вид, что ничего не происходит, как это было летом 2003-го, после разгрома банды. Я приходил в те дни на Петровку. Я видел, какие растерянность и уныние царили здесь. У людей уплывала из-под ног земля, они не хотели верить в услышанное и не верить тоже не могли. Они ждали, что генерал соберет их, объяснит, что происходит, раскроет глаза: примерно так же в июне 41-го народ ждал обращения Верховного. Но Владимир Пронин был очень занят. Он проводил отпуск, и вернуться с дачи было выше его сил. 

Промолчал он и потом: как будто ничего и не произошло, как будто лучших сыщиков Петровки кидают за решетку каждый день. 

Отмолчится он, боюсь, и сейчас. Или же опять начнет слать письма, обвиняя меня в “развале силовых органов” и ненависти ко всему милицейскому. Сколько их уже было. И сколько еще будет...

* * *

“МУР не умрет до тех пор, пока останется в нем хотя бы один честный сыщик, достойный своих предшественников”, — писал я два года назад, завершая “Бригаду-1”. 

И я очень рад, что вопреки “палочной” дисциплине МУР продолжает жить и оживать. Что, несмотря ни на что, сыщики с Петровки вновь раскрывают сложнейшие, запутаннейшие преступления, и сам начальник МУРа, возвращенный с “гражданки” Виктор Голованов, задерживает теперь бандитов. 

А значит, не все еще потеряно. И даст Бог, когда-нибудь хрестоматийная фраза Софрона Ложкина из легендарного фильма “Дело “Пестрых” зазвучит без иронии и издевки: 

“МУР есть МУР!”

 


Compromat.Ru ® — зарегистрированный товарный знак. Св. №319929. 18+. info@compromat.ru